-- Идёмте, -- повторила она. -- Скорее, бежим отсюда!
И они побежали. Страх, до этого сковавший Надью, парализовавший каждую её мышцу, наконец вернул ей контроль над собственным телом. Она не помнила, как бежала, не осознавала, как быстро, не видела, куда несут её ноги. Единственная мысль в её голове -- "Бежать" -- раздавалась буйным набатом. Она слышала тяжелое дыхание бегущих рядом друзей. Слышала животный рык и шум шагов позади неё, будто высокий человек в кровавом плаще нагоняет их.
Бежать.
Бежать, чтобы не быть убитой. Бежать, чтобы не стать очередным изуродованным трупом, выловленным изо рва. Чтобы не стать очередной пропавшей в ночи девицей. Бежать, чтобы не оказаться на дороге с оторванной головой и изломанными ногами.
Бежать.
Наконец, из-за деревьев показались огни деревни. Но друзья не остановились. Они влетели в ворота, подгоняемые ужасом, и, не сговариваясь, бросились к дому старосты Шигора.
Несмотря на позднее время, на деревенском дворе было полно народу. Очевидно, все ждали приезда ярмарочной телеги и, не дождавшись их к назначенному времени, решили ждать до конца.
Надья с друзьями пролетела мимо, не обращая внимания на возмущенные крики и возгласы селян.
Староста Шигор вместе с Алистером сидели на ступенях общинного дома. Едва до них дошел переполох, вызванный явлением перепуганных насмерть юнцов, оба мужчины вскочили на ноги и двинулись на встречу.
-- Вы где были?! -- рявкнул Шигор, чья лысина поблёскивала в свете факелов. Он нервно дышал ночным воздухом сквозь свою густую, серую бороду, а его серые глаза гневно поблёскивали, глядя на запыхавшуюся троицу. -- И где телега?! Аааа, -- он потряс кулаком. -- Небось, загнали-таки, конька, живодёры! Ну, я вам устрою!
Алистер, подошедший к друзьям вслед за Шигором, внимательно посмотрел на них своим отцовским, сочувствующим взглядом. Он был гладко выбрит и аккуратно причёсан, прямо как в день их отъезда.
-- Вы в порядке? -- обеспокоенно спросил он. -- Вас будто демоны гнали. "Если бы вы знали", -- подумала Надья, пытаясь отдышаться. Страх всё ещё не отпустил её, но в пределах родного дома ей стало чуточку поспокойнее.
-- Где вы были, я вас спрашиваю?! -- повторил Шигор свой вопрос. -- И где Йолим?
Друзья, наконец, придя в себя, обеспокоенно переглянулись.
-- Он не пришел... -- обречённо выдохнула Надья.
-- Та штука, на дороге, -- начал Орилл, жадно хватая ртом воздух и держась за бок. -- Что если она до него добралась?
Староста Шигор смотрел на них, раскрасневшихся, перепуганных, и постепенно начинал закипать:
-- Какая штука? Кто добрался? Что вы, трое, несёте?
Алистер взял старосту за плечо, как бы успокаивая его:
-- Что-то напало на вас по дороге? -- спросил он, и в его глазах заиграли искорки тревоги.
-- Напало? -- Майя вышла вперёд. Её рыжие волосы растрепались и липли к лицу. Глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит. -- Да, напало, демоны его побери! Оно оторвало коню башку и швырнуло телегу над нашими головами, словно та из пуха сделана! Какого дьявола тут происходит?!
Не выдержав, Майя рухнула на колени и разрыдалась. Орилл взял её за плечо, робко стараясь успокоить.
Шигор внимательно посмотрел на Надью:
-- Что за бред вы все тут несёте? -- ошарашено спросил он, покачивая головой. Но, прежде чем Надья успела что-либо ответить, из толпы собравшихся вокруг селян раздался истошный вопль:
-- Надин!
Новая волна страха накатила на Надью. Её мать, Биготия, как всегда перепачканная землёй из сада и с платком на голове, резво пробиралась сквозь толпу, расталкивая соседей:
-- Где ты была, непослушная девчонка? -- закричала Биготия, подкрепив свой вопрос ударом полотенца вдоль надьиной спины. -- Ты должна была вернуться немногим позже полудня!
Ещё один удар.
Староста Шигор успел выхватить у неё полотенце, не дав Биготии третий раз ударить им дочку:
-- Уймись, Биго! У нас тут проблемы! -- он смотал полотенце вокруг руки. -- А ну быстро рассказывайте, что у вас там произошло!
-- И где мой пасынок?! -- к собравшейся вокруг перешептывающейся толпе присоединился Сорен -- деревенский кузнец.
Все глядели на Надью. Староста, с гневно поблёскивающими глазами, слегка взволнованный Алистер, пышущая яростью мать. Майя продолжала реветь, сидя на земле. Орилл сидел рядом на одном колене, обнимал её и что-то шептал ей на ухо.
Вздохнув и собравшись с мыслями, Надья поведала собравшимся соседям всё, что произошло с ними с того момента, как они прибыли на "Предательский двор". Когда её рассказ дошел до момента, где им позволили заночевать под крышей гостиницы, мать Надьи вновь разразилась истошными воплями:
-- Ах ты, мерзавка! Немыслимо! Почивать под этой крышей греха и разврата!
Она попыталась ударить Надью рукой, но на этот раз сделать это ей помешал Алистер:
-- Уймитесь, милейшая, и позвольте дочери закончить, -- резко произнёс он.
Надья продолжила, поглядывая то на старосту, то на Алистера, то на остальных жителей, старательно избегая смотреть в глаза собственной матери. За долгие годы придирок и побоев Надья хорошо выучилась определять её настроение, и сейчас та была в бешенстве, что не предвещало для Надьи ничего хорошего. Остальные же недоуменно переглядывались, словно не понимая, что это: какой-то юношеский розыгрыш, или же всё рассказанное -- чистая правда?
Когда Надья закончила, на дворе повисла тишина, которую прерывал лишь ночной ветерок и всхлипывание сидящей на земле Майи. Надья молчала. Она чувствовала взгляды селян, взгляды соседей, друзей. Суровый взгляд старосты и мягкий, задумчивый взгляд Алистера. Но больше всего она ощущала взгляд своей матери: холодный, полный безумной ярости. Внезапно, Надья почувствовала себя виноватой во всём, что произошло в последние дни. Подобные чувства были ей не впервой. Биготия позаботилась о том, чтобы Надья чувствовала себя виноватой всегда, открывая глаза поутру и задувая свечу перед сном.
Тишина понемногу переросла в негромкий ропот. Жители переговаривались, как будто решая, верить им в рассказанную историю, или нет. Кто-то выдвигал теории, кто-то убеждал остальных, что всё это вздор, кто-то сетовал о пропавших товарах. Бормотание множества голосов пресёк один, прокатившийся над толпой, словно рёв боевого рога:
-- Где мой сын?! Где Йолим?!
Сорен, приёмный отец Йолима, смотрел прямо на Надью. Несмотря на почтенный возраст, он всё ещё сохранил былую силу. Его могучие руки висели по швам, а широкая грудь нервно вздымалась. Часто дыша, он буравил её своим взглядом, требуя ответа.
-- Драгоценный металл всегда тащат первым, -- откуда-то из-за спин собравшихся послышался слабый, старческий голос. Все обернулись. За ними, опираясь на свою клюку, стояла полоумная бабушка Надьи. С годами Стовре становилось всё хуже, и рассудок постепенно покидал её, оставляя за собой лишь бред и безумие.
-- Вернись в дом, мама, -- рявкнула Биготия. -- Никто не позволял тебе выходить.
Надью затрясло от бессильного гнева. "Она твоя мать, ты, безумная фанатичка! Как ты можешь обращаться с ней, как с животным? "
Стовра, казалось, не обратила на свою дочь никакого внимания. Слегка пошатываясь и заламывая свободную руку, она повторяла:
-- Драгоценный металл тащат первым, драгоценный металл тащат первым...
-- Кто-нибудь, проводите её в дом и уложите в постель, -- прогрохотал Алистер.
Парочка женщин взяли старуху под руки, и повели к дверям хаты.
-- Слепой видит картину мира! -- выкрикнула Стовра, прежде чем дверь за нею захлопнулась.
Алистер посмотрел на Надью. В его зелёных, с пятнышком на радужке глазах читались тревога и любопытство.
-- Расскажи мне подробнее о том, кого вы видели на дороге, -- попросил он у девушки.
Надье совершенно не хотелось переживать всё это в очередной раз. Помявшись немного, она набралась смелости, но начать свой рассказ не успела -- жуткий, полный ужаса вопль разнёсся над деревней. Все обернулись. От главных ворот, спотыкаясь, водя руками перед собой, шел человек. Он был совершенно гол, но вопль ужаса вызвало отнюдь не это. На том месте, где должны были быть глаза, зияли две окровавленные дыры. Человек пытался говорить, но вместо слов изо рта вырывалось лишь сдавленное мычание. Пройдя несколько ярдов, он поскользнулся на влажной грязи и упал наземь. Сдавленное мычание переросло в стоны.