-- Изгони свой страх, девочка. Не дай ему расползтись по твоим жилам, не доставляй удовольствия этой мрази. Чем меньше ты будешь бояться, тем более вероятность того, что он совершит ошибку.
-- Как я могу не бояться после всего, что видела? -- удивилась Надья.
-- Никак. Но воля и храбрость берут верх над страхом. Заслоняют его своими тенями, превращая в тщедушное, едва ощутимое чувство, скребущееся где-то на задворках сознания. Собери волю в кулак. Наполни себя гневом, жаждой отмщения. Наполни себя уверенностью. Поверь, что ты выживешь. Если не можешь поверить в себя -- верь в меня и мой меч. А лучше поспи. Нам ехать ещё пару часов.
-- Я не смогу заснуть, тем более в седле, -- пожаловалась Надья.
-- Хёрб, -- только и сказал Коред.
Молодой лекарь понял своего наставника с полуслова. Порывшись в своих седельных сумках, он выудил оттуда небольшой пузырёк из чёрного стекла и, подъехав поближе, передал его Надье.
-- Выпей, -- сказал он. -- У меня этого добра навалом.
Надья осмотрела пузырёк. Внутри переливалась жидкость, на чёрном стекле играли искаженные отражения ветвей деревьев.
-- Что это?
-- Лёгкое снотворное. Проспишь час, может полтора. И тебя не будут тревожить сны.
-- А если что-нибудь случится, пока я сплю? -- встревожилась Надья.
Коред подал голос:
-- А случись что, пока ты бодрствуешь, ты, наверное, вытащишь спрятанный в штанах меч и кинешься в бой? Нет уж. Тварь достаточно напугала тебя, развесив тут и там эти кормушки для мух. Так что пей, пока я не влил это тебе в глотку силой.
Недовольно взглянув на Кореда, Надья подумала: "Хуже уже точно не станет. Почему бы и не поспать? "
Откупорив крышку пузырька, она принюхалась, но запаха не почувствовала. Вылив его содержимое себе в рот, ей показалось, что она пьёт берёзовый сок. Не успев вернуть пузырёк Хёрбу, глаза её начали слипаться, голова повисла, а миг спустя она уже крепко спала, не видя никаких снов.
Глава 8. Серый каменщик.
Надья проснулась от того, что кто-то трепал её за плечо. Едва открыв глаза, она поняла, что сидит в седле, уткнувшись лицом в шею своей кобылки. Бельчонок была тёплой, а жесткие волосы её гривы приятно струились меж девичьих пальцев. Запах животного казался Надье таким привычным, что на миг она вновь ощутила себя дома.
-- Проснись, -- сказал ей Хёрб. Молодой лекарь стоял рядом, пытаясь её разбудить. Когда он приближался к ней почти вплотную, Надья чувствовала запах множества трав, которые Хёрб носил в своих сумках.
Перед глазами всё расплывалось. Надья попыталась протереть их руками, выпрямившись в седле, но Хёрб не позволил:
-- Не чеши, -- велел он. -- После этого снадобья взор всегда затуманен. Это пройдёт через пару минут.
Лекарь оказался прав. Не успел он помочь ей слезть с лошади, как переливчатая плёнка пала с глаз Надьи, и она смогла разглядеть всё, что происходило вокруг.
За то время, что она спала, сидя на спине своей кобылицы, их небольшой отряд успел добраться до древних лесных руин. Они почти не изменились с тех пор, как Надья была здесь в последний раз. По крайней мере, ей так казалось. На возвышенности, образовывая причудливый, угловатый полукруг, стояли три каменные стены, выложенные серым булыжником. Покрытые плющом и зелёным мхом, со временем они стали рассыпаться, и обвалившиеся камни покоились у их основания. По правую руку к ним вела такая же каменная лестница, насчитывающая не менее тридцати ступеней. От прошедших лет они потрескались и обросли зеленью. У подножия лестницы лежал вытесанный из булыжника, переломанный надвое тотемный столб, не меньше девяти футов в длину. Голова животного, некогда украшающая его, превратилась в перемолотый щебень.
По левую сторону от холма, едва заметная под покрывающей её растительностью, находилась небольшая овальная постройка. Крыша её провалилась, повергая в пыль и часть стен.
Но больше всего выделялась огромная, не меньше двадцати футов в высоту арка, стоящая в самом центре руин. Она была столь большой и широкой, что в её пролёт могли въехать не менее восьми всадников, выстроенных в шеренгу. Замковый камень украшали неизвестные Надье рисунки и письмена.
Под аркой, уходя вниз, тянулась заваленная камнями лестница, оканчивающаяся затянутым плющом проходом. Вездесущая трава проросла через трещины в ступенях, и спуск напоминал Надье сотканный из зелени ковёр.
Надья вспомнила, как они с Ориллом, Майей и Йолимом подзуживали друг друга, уговаривая спуститься вниз и проверить, что скрывает темнота этих древних построек. Никто из них так и не решился. Порой кто-то спускался до середины лестницы, или, даже, почти доходил до самого входа, но всё это заканчивалось одинаково: перепуганные, они бежали обратно, посмеиваясь над собственным страхом.
-- Потрясающе! -- выдохнул Алистер. Его глаза горели от увиденного, он метался от одного камня к другому, радуясь неизвестно чему. -- Только взгляните на эту кладку! И на гравюры, что идут вдоль лестничных оснований! Если эти постройки и впрямь принадлежали пешибам...
-- Не обосрись от счастья, -- буркнул Коред. -- Мы тебя взяли не для того, чтобы ты с идиотской миной скакал от одного камня к другому. У нас в компании уже есть очень тупой ребёнок. Зачем нам второй?
Его слова немного подействовали на чаровника, и тот стал молча прохаживаться по руинам, нечто увлеченно разглядывая.
"Я не тупая, -- обиделась Надья. От чего то пренебрежение Кореда задевало её, хотя черноглазый со всеми разговаривал подобным образом. -- Неужели так сложно вести себя по-человечески? "
Коред, тем временем, раздавал приказы:
-- Парень, следи за лошадьми, и с девки глаз не спускай. За руку держи, или свяжи, если хочешь. А ты, чародей, -- он обратился к Алистеру. -- Прекрати улыбаться, словно портовая шлюха, впервые попавшая в имперский бордель. Идём со мной -- нужно получше осмотреть эти развалины.
Вместе Коред и Алистер перелезли через разрушенный тотемный столб и зашагали вверх по лестнице. Надье показалось, что они о чём-то шепчутся, но услышать их она не могла. Вместо этого она присела на холодный булыжник, лежавший под большим, раскинувшим ветки буком, и спросила:
-- Он всегда такой?
-- Кто? -- Хёрб не сразу понял, о ком она. -- Наставник? Нет, -- помедлив, ответил лекарь. -- Не всегда.
Надья разозлилась. Негодование в ней, наконец, выплеснулось наружу. "Интересно, -- подумала она. -- Это близость смертельной опасности так действует на меня?"
-- Тогда неужели он не может вести себя, как порядочный человек? -- зло шепнула она, глядя на Хёрба и всплёскивая руками. -- Почему нужно постоянно хамить, угрожать расправой, и напоминать, что, по его мнению, все вокруг -- ничего не стоящие глупцы?
Хёрб тяжело вздохнул. Казалось, он пытается найти нужные слова.
-- Ты должна понимать, -- сказал он. -- Коред такой не потому, что он плохой человек. Таким его сделало время и ремесло. Оно отняло у него всё, что могло, и продолжает отнимать. Семью, друзей, дом, даже собственную волю. И его жизнь...
Лекарь осёкся. На его лице залегла тень страха.
-- И его жизнь, какой она могла бы быть.
Хёрб посмотрел на Надью, и присел с ней рядом.
-- Я знаю, иногда он кажется страшным человеком. И да, бывают дни, когда он вынужден творить не самые приятные вещи. Но поверь мне, Надин -- наставник не так уж и прост. Он сотворил больше добрых дел, чем кто-либо из людей. Он спас столько жизней, что попробуй он сосчитать их, на это ушли бы годы. За всей его чёрствостью и жестокостью скрывается человек, способный на невероятную добродетель. Не суди его по словам -- его дела скажут о нём куда больше.
Надья задумалась. Пока черноглазый не сделал ничего, что подтвердило бы слова лекаря. Он только избил Алистера и её мать. За второе Надья, коря себя, была ему благодарна. "Но ведь он прогнал существо из деревни, -- подсказала ей внезапно пришедшая из ниоткуда мысль. -- А затем забрал меня с собой, чтобы защитить всех её жителей. И меня тоже".