Коред осадил своего жеребца. Оглядевшись, он помолчал ещё несколько мгновений, а потом сказал:
-- Остановимся здесь.
-- Привал? -- обеспокоился лекарь. -- Не лучше ли нам поторопиться? В лесу небезопасно, а на "Предательском дворе" можно найти временное прибежище.
-- Юноша прав, -- согласился Алистер. -- Останавливаться здесь слишком рискованно. Если поторопимся, то успеем добраться до гостиницы к рассвету.
Спешившись, Коред повёл своего вороного к краю поляны.
-- Мы остановились не ради привала. Мы здесь заночуем.
У Надьи волосы встали дыбом. Здесь? В лесу? В нескольких милях от руин, которые они спешно покинули, и с чудовищем прямо под боком?
Судя по реакции Алистера и Хёрба, они думали точно также. Чаровник и лекарь наперебой стали оспаривать решение черноглазого, позабыв о том, что стоит вести себя тихо.
-- Это самоубийство! Эта тварь рыщет где-то поблизости! Стоит нам сомкнуть глаз, как она явится сюда, выпустит нам кишки, и развесит на деревьях, чтобы пугать нами следующую жертву!
-- Наставник, одумайтесь, это слишком рискованно. Нам стоит немедленно двинуться дальше, чтобы успеть добраться до людных мест.
Надья поняла, что оба этих ученых мужа могли бы ещё долго оспаривать решение черноглазого. Алистер надрывался, доказывая, что эта стоянка -- всё равно, что петля для висельника. Хёрб был более сдержан, и пытался воззвать к благоразумию своего наставника. Коред, казалось, не слышал ни одного из них. Он молча привязал своего вороного к низко растущей буковой ветви и стал снимать с него часть поклажи.
Ночная стоянка в глухом лесу, по соседству со смертью, нагоняла на Надью ужас. Но делать, похоже, было нечего. Коред твёрдо решил заночевать на поляне, и она не видела смысла ему противиться. Спрыгнув с Бельчонка, она подвела её к тому же дереву и привязала рядом с боевым жеребцом. Тот одобрительно заржал, как бы говоря, что не против такого соседства.
Глядя на них, Алистер и Хёрб, смирившиеся с положением, тоже начали разгружать лошадей. Факелы путников освещали поляну по всему периметру, а Хёрб быстро прошелся вокруг и вернулся с охапкой сухих веток для костра. Пока он, используя огниво, разводил огонь, Надья наблюдала за Коредом.
Черноглазый ходил по кругу у края поляны и рассыпал из небольшого мешка какой-то неизвестный Надье порошок. Некоторые места он оставлял не присыпанными, а иногда, ворча что-то себе под нос, возвращался, и щедро подбрасывал порошок туда, где тот уже был. Смесь разлеталась тысячей искрящихся, напоминающих звёзды песчинок, и оседала на земле.
Вскоре в центре поляны весело заиграл костерок, и путники старались прибиться поближе к огню, спасаясь от ночных холодов. Хёрб набрал воды из ручья и напоил лошадей, дав каждой из них по несколько свежих овощей. Те благодарно пыхтели, и только жеребец черноглазого сохранял воинствующее достоинство боевого скакуна.
Надья сидела на своём спальном мешке, в паре футов от танцующего пламени, и уплетала яблоко с куском вяленого мяса. Вода в её фляге кончилась и Коред, заметив это, протянул ей свой винный мех. На вкус вино было кисло-сладким, с явным сивушным привкусом, но Надья, почуяв разливающееся по телу тепло, перестала обращать на это внимание. Она бы с удовольствием сходила к ручью и наполнила свою флягу, но не решалась отойти от костра без разрешения Кореда.
Сидя неподалёку от неё, черноглазый держал на коленях свой обнаженный клинок, и водил по лезвию промасленной тряпицей. Надья вспомнила, как Йолим говорил ей когда-то, что любой уважающий себя боец всегда держит своё оружие в чистоте и порядке, на случай, если придётся пускать его в ход.
На ярмарке у стен Покоя Надья видела десятки и сотни различных мечей: от самых простых, отдающих прохладной сталью, до изысканных, с золотыми рукоятями, украшенными рубинами и клинками, переливающимися на солнце дюжиной разных цветов. Меч Кореда, казалось, был сделан из старого, выцветшего от времени камня. Его клинок не был гладок, как женская кожа, но волнообразно бугрился, подобно поверхности неспокойного моря. Лезвие, местами, обладало зубчатой кромкой, а остриё напоминало наконечник древней стрелы, выточенный из камня. Эфес и вовсе был сделан как будто из дерева, с короткой гардой и перемотанной кожей рукоятью, оканчивающейся булавовидным навершием. Даже Надья, при всём своей неопытности в оружейных делах видела, что этот меч никуда не годится. "Как он сможет защитить нас с таким оружием? " Даже черенок от лопаты виделся ей смертоносней.
Кореда, казалось, внешний вид его меча вовсе не волновал. Он бесстрастно водил тряпицу по серому клинку, стараясь не порезаться о лезвие, и смотрел в огонь. Иногда он бросал взгляд на Надью, или осматривал границы поляны. Увидев, что изогнутый меч Хёрба по-прежнему покоится в ножнах, он приказал лекарю обнажить его.
-- Хотя, навряд ли от тебя будет какая-то польза со сталью в руке. Будь готов применять свои порошки и кристаллы, парень, но если придётся рубить мечом, постарайся, хотя бы, не зарубить кого-то из нас.
Хёрб беспокойно посмотрел на наставника:
-- Вы думаете, сегодня нам предстоит драться?
-- Я в этом уверен.
При звуках этих слов Надья съёжилась. Больше всего она боялась момента, когда чудовище явится по её душу. Прекрасно осознавая, что это, рано или поздно, произойдёт, она всё же надеялась, что Коред разберётся с монстром самостоятельно, пока она будет прятаться в каком-нибудь безопасном месте. А открытая поляна в ночном лесу вовсе не казалась ей безопасной.
Алистер, до этого молчавший, стал выуживать из своих сумок футлярчики с рунными камнями. Все они были разной формы и разных цветов, и о предназначении их Надья могла лишь догадываться.
-- Если грядёт бой, то это может помочь, -- сказал чаровник.
Коред мельком оглядел коллекцию чародейских камней:
-- Главное не зацепи никого из нас, -- велел он. -- Камни -- не самое надёжное оружие.
-- В неумелых руках, может быть, но не в моих.
-- Я знавал руноделов, обладавших руками весьма умелыми. Это не помешало некоторым из них лишиться их, допустив малейшую ошибку.
-- Излишняя самоуверенность порой ведёт к печальным последствиям, -- заметил Алистер. -- Кто-то, будучи ослепленным собственными навыками, плошает, и теряет руки. А кто-то обрекает себя и других на погибель, разбивая лагеря там, где этого делать не следует.
Все четверо прекрасно знали, в чей огород был выпущен этот камень.
Коред ухмыльнулся:
-- Мы встали здесь не из прихоти. Продолжи мы путь, и, скорее всего, не увидели бы рассвета. Я предпочту встретить опасность при пламени костра, с оружием в руке, ожидая её прихода, а не трясясь в седле, отбивая зад.
-- Мы могли ускориться, -- настаивал Алистер. -- Могли бы попытаться добраться до края леса.
-- Нет никаких гарантий, что мы бы успели. Или что нам бы это позволили. А здесь есть всё, что нужно: в меру просматриваемая местность, вода, и огонь. Здесь есть, где развернуться, орудуя мечом. Лишь проклятые птицы не дают мне покоя.
Коред поднял голову, и злобно оглядел сидевших на ветвях воронов. Только теперь Надья заметила, что каждая ветвь окружающих их деревьев была усеяна ими, подобно виноградным гроздьям. Их было не меньше сотни, чёрные, как сама ночь, они глядели на собравшихся у костра, не издавая ни звука. Приглядевшись, Надья заметила, как на их лоснящемся оперении играет смутное отражение пламени.
-- Это просто вороны, -- заверил их Алистер. -- Небось, позарились на нашу еду.
-- Или на нас самих, -- вставил Коред. -- Уж больно молчаливы и приставучи они для обычных воронов. Эти твари следуют за нами с тех пор, как мы отъехали от деревенских ворот.
Хёрб обеспокоенно оглядывал стаю:
-- Думаете, они здесь неспроста?