И тогда что-то изменилось. Для всех. Для Надьи, для Алистера, для Хёрба. Чёрные нити ужаса, простёршиеся к ним, когда торговец скользил меж кустов, и заключившие их в свои объятия, ослабли. Путы пали, и все они вдруг ощутили небывалый подъём. Среди них был человек, не боящийся монстра. Не ставящий его ни во что. Этот человек был их лидером, и его воля, неясным образом, расползалась по всей округе, побуждая страх отступать.
-- Ваша омерзительная порода меняется год от года, -- устало произнёс Коред. -- Раньше вы только прикидывались людьми. Теперь же вы выглядите, как мы.
-- Ооо, -- елейно пропел Дитор. -- Мы развиваемся, Привратник. Меняемся, как и этот чудесный мир. Но не смей сравнивать НАС с вами. Вы -- лишь подкорм. В вас нет и крупицы НАШЕГО величия, коим одарила нас Мать.
-- Гнилые отродья, -- сплюнул Коред, поигрывая мечом. -- Тебя выблевало в этот мир, и ты, как и все прочие подохшие от наших рук выродки, возомнил себя божеством. Ты оброс легендами и преданиями, возводящими тебя в стан могучего зла, но на деле остался лишь прячущимся среди теней трупоедом. Скоро и это закончится.
Надья видела, как Дитор старается не меняться в лице. Слова Кореда задели его, если это слово вообще применимо к таким, как он. Надья понятия не имела, о чём говорят эти двое, но отчетливо осознавала -- Коред знает о Диторе куда больше, чем сказал им. А Дитор знает о Кореде.
-- Столько лет, -- покачал головой Дитор. -- А вы поёте всю ту же песенку. И каждый из вас умирает с её мотивом на устах.
-- Не в этот раз, -- произнёс Коред. -- Я не сын кузнеца, отродье, и не малая девица. Тебе не стоило играть со мной. Как только твой дружок донес тебе обо мне, тебе стоило бежать, так далеко, как только можно.
Дитор расплылся в улыбке.
-- Надо же, так ты знаешь об Алистере? Признаться, он был мне весьма полезен долгое время, и всё ещё пригодится. Его раскрытие уже не играет роли, Привратник, ведь ты и твоя зверушка вот-вот подохнете, а я заберу свою ненаглядную Надью и, наконец, верну себе Плоть от Плоти Своей.
Надья обернулась, глядя на Алистера изумленными глазами. Чаровник, нервно заламывал руки, глядя в землю перепуганными глазами. Камни выпали из его рук и зарылись в траву. "Он помогал чудовищу? Но зачем? "
Хёрб, до этого безотрывно смотревший на Дитора, теперь встал в пол оборота, не зная, за кем ему следить: пришельцем, или предателем?
-- Парень, -- произнёс Коред, не оборачиваясь. -- Если эта трусливая мразь, трясущаяся позади меня, попробует дёрнуться -- убей его незамедлительно.
-- Ты сбежал из моих руин, Привратник, -- сказал Дитор, сбрасывая с себя плащ, оставаясь абсолютно голым. Член его, как и голова, порос седыми курчавыми волосками. С каждым словом голос его был всё более угрожающим. -- Ты видел, что хранится в подвалах. И бежал, напуганный моим естеством. А теперь, Привратник, ты умрёшь. И будешь умирать каждый раз, возвращаясь за мной, если в тебе ещё что-то осталось.
В книгах Надья читала, как заколдованные принцы превращались из зверей обратно в людей, или наоборот. В ярком свечении волшебства они, в мгновении ока, оказывались лягушками, козлятами, или свиньями. Реальность оказалась куда страшнее.
Дитор обхватил себя руками, сгорбившись. Ногти его впились в плоть, и он стал кусками срывать с себя кожу, обнажая серое, покрытое серебристыми волосками и гусиной кожей, тело. В один момент он стал выше на пару футов. Лицо, некогда человеческое, обзавелось широкой, полной острых зубов пастью, лишенной губ. Вместо носа зияла дыра, из которой текло нечто красное, напоминающее кровь. Седые волосы и бакенбарды по-прежнему покрывали его голову, но их цвет сменился с серого на блестящее серебро. Пальцы, которые ещё недавно осторожно выкладывали на прилавок рунные камни, вытянулись вдвое, и оканчивались длинными, чёрными когтями. Густой серебристый мех покрывал его руки и спину, длинные, полусогнутые ноги, и огромные ступни.
Сбросив с себя остатки кожи, монстр отряхнулся, словно вымокший в воде пёс, а затем издал жуткий, раздирающий нутро визг.
-- Назад! -- рявкнул Коред через плечо, и встал в боевую стойку, взмахнув мечом.
Надья и Хёрб подчинились. Алистер, упав на колени, бормотал себе под нос что-то неразличимое. Лекарь бесцеремонно схватил его за ворот и оттащил от костра.
Коред двигался из стороны в сторону, постоянно меняя ритм движения и число шагов. Время от времени он проделывал мечом различные короткие движения. Каким-то кусочком разума Надья поняла, что черноглазый пытается запутать чудовище.
Монстр тоже не спешил нападать. Он ходил полукругом, то на двух, то на четырёх когтистых лапах, то пригибаясь к земле, то выгибая спину. Время от времени он облизывался, и тогда было видно, что его язык длиной никак не менее десяти дюймов. Бледный, пульсирующий отросток, вываливающийся из зубастой пасти, вызывал у Надьи помесь ужаса и отвращения.
Стоящий рядом с ней Хёрб опоясался не менее чем шестью различными мешочками с кристаллами и порошками, готовясь, в случае нужды, прийти на помощь наставнику.
Коред, тем временем, замер на одном месте. Выжидая, с каждой секундой он медленно опускал меч всё ниже. И монстр не выдержал. С диким визгом кинувшись вперёд, то, что некогда было Дитором, вступило с черноглазым в страшный, чудовищный танец. Коред отскакивал и уклонялся, парировал удары жутких когтей, пытаясь достать невероятно юркого монстра. Тварь, кажется, старалась ничуть не меньше. Длинные когти просвистывали в считанных дюймах от черноглазого, но никак не могли до него добраться.
Очередной раз, отскочив в сторону, Коред сделал лёгкое движение, и всё же задел плоть на спине чудовища. Тонкий порез, словно распоротый шов, разошелся на спине монстра и задымился. Тварь издала очередной визг и так быстро взмахнула своей длиной ручищей, что Коред не успел увернуться. С небывалой силой лапа чудовища ударила черноглазого в грудь, отбросив назад и повалив на спину. И в тот же миг его оголодавшие глаза обернулись к Надье. Монстр бросился к ней, но выскочивший вперёд Хёрб выбросил в его сторону раскрытую ладонь, и в воздухе развеялась сотня серебристых песчинок. В момент они превратились в тысячу мельчайших игл, и облепили тварь, жаля её в лицо, глаза, плечи и руки. Монстр отшатнулся и вновь завизжал.
Коред уже был на ногах, мчавшись к костру. Выхватив оттуда горящую головню, он ткнул ею чудище, которое отчаянно семенило лапами, отползая от жгущего его плоть пламени и меча черноглазого.
Лошади ржали от страха, как умалишенные, пытаясь оборвать коновязь. Бельчонок металась в разные стороны, ездовые Алистера и Хёрба едва не сломали шеи, в попытках встать на дыбы. Лишь только вороной жеребец Кореда нервно переминал копытами землю и гневно пыхтел.
Коред, отогнав тварь на несколько футов, развернулся к Надье, Хёрбу, и всё ещё причитающему на коленях Алистеру. Пот лил с него ручьем, к лицу прилипли пряди каштановых волос.
-- Бегите! -- взревел черноглазый, и отвернулся. Надья почувствовала, как Хёрб схватил её за плечо и потащил вон с поляны. Алистер, едва поднявшись на ноги, неуверенно засеменил вслед за ними.
Они бежали. Хёрб ни на миг не отпускал её плеча, не давая упасть. Трава путалась у неё под ногами, вышедшие на поверхность корни, словно имея собственный злой умысел, ставили ей подножки, а кустарники цепляли её одежду и, если вырастали достаточно крупными, били тонкими ветками по лицу. Но они продолжали бежать. Надья понятия не имела, как долго, и как далеко.
Визг чудовища, периодически раздававшийся за спиной, с каждым разом становился всё тише, пока не превратился в отдаленный, писклявый свист, а затем и стих вовсе.
Пробежав, казалось, несколько миль, они, наконец, остановились. Дышать было почти невозможно. Жадно хватая ртом лесной воздух, Надья никак не могла надышаться. В боку кололо, сердце билось так сильно, что его, наверное, было слышно за стенами Покоя. По лицу стекал липкий пот, оставляя солёный привкус во рту, и пощипывая покусанные на нервной почве губы.