Чем старше я становился, тем больше осознавал, что моё надменное и резкое поведение порой мешает мне получить желаемое. Потому я пришел к выводу, что хитрость и лицедейство лучше подходит для поисков источников силы. Я создал для себя маску ментора, заботливого и в меру альтруистичного. Я лечил, учил и помогал многим, скрывая за благими деяниями свои истинные мотивы -- расположить к себе людей, выведать у них информацию, получить всё необходимое и двинуться дальше. Именно в те времена я впервые отнял жизнь ради своей выгоды.
В небольшом приморском городишке жила семья, прожившая там не одно поколение. Семья была богата -- они разводили лошадей, владели угольными шахтами и множеством лавочек, управляли борделями и были едва ли не правителями городка. В этой семье хранился старый рунный амулет, переходящий по наследству. Амулет тот давал своему владельцу некое усиление умственных способностей, позволяя прогнозировать события исходя из имеющейся информации практически с полной вероятностью. Собственно, именно благодаря амулету, предвидя выгодные сделки, семья и разбогатела.
Расположив семью к себе, я поселился в их имении, где и узнал об амулете. Мной овладела жажда заполучить руну, исследовать её, владеть ею. Но я не мог получить её законным способом. Амулетом тогда владел старший сын, глава семейства и управленец всего семейного состояния. К сожалению, используя его лишь ради удачной торговли, глава семьи не понял, что поселил в своём доме хитрого и беспринципного человека.
Однажды в опочивальне, где жил старший сын с женой, разгорелся пожар, быстро распространяющийся по имению. Когда же его удалось потушить, не без моей помощи, семейный амулет был украден. Никто не связал эту трагедию со мной, хотя именно я, используя свои умения, сотворил управляемый огонь, выкрал амулет из комнаты, а затем, дабы не вызвать подозрений, помог потушить самолично созданное пламя. Через неделю я покинул город.
Спустя несколько лет, когда мне было слегка за тридцать, я собрал группу археологов, ведя раскопки в руинах близ пустынь Коор'Айя. Теми археологами руководил другой учёный, носящий имя Соарохим. Мне не нравился Соарохим, я считал его слишком любопытным. Соврав ему об истинной цели раскопок, я намеревался убить его и всех остальных археологов, в случае удачных поисков.
Так и вышло, во всяком случае, почти так.
Раскопки удались, и археологи наткнулись на жилу крайне редкой магической породы, из которой можно сотворить очень редкие и сильные рунные камни. Когда же работа была завершена, и жила была полностью вычищена, я сотворил под ногами своих некогда товарищей зыбучие пески, навсегда похоронив их в пустыне. Но один из археологов не попал под чары.
Дитор, невысокий, седовласый, с серыми, как льдинки, глазами, который всегда держался так, будто ничего из происходящего недостойно его внимания, только посмеялся над моими усилиями. И явил мне своё истинное лицо.
За всю свою жизнь я ещё не испытывал подобного страха. Ужас сковал меня, в один миг все мои знания, опыт, всё моё самомнение улетучились и стали песчинками, которые унёс лёгкий пустынный ветер. Я упал на колени и сбивчивым голосом просил то, что некогда было Дитором пощадить меня. Тот лишь рассмеялся в ответ, и поведал мне свою историю. Дитор рассказал мне, кто он, и чего жаждет. И пообещал пощадить, если я стану его слугой. И я согласился.
Он не навредил мне. Физически. И с тех пор я с ним. Я ЕГО. Он не ходит за мной попятам, а я не хожу за ним, но я знаю, что он всегда где-то рядом, и что при необходимости он найдёт меня, даже если я сбегу на соседний материк и спрячусь там под кроватью в глухой деревне.
Он ищет. Отчаянно ищет способ открыть двери. Мои знания продвинули его поиски.
Периодически он отправляется на обед. Я видел пару раз, как он ест. С тех пор я стараюсь не думать об этом. Я, конечно, тоже всякое творил, но то, что делает он...
Иногда он приходит и говорит со мной. Он не требует, но я, почему-то, отвечаю ему абсолютно искренне. Он любит изгаляться, вытаскивая самые гнусные и печальные моменты моей жизни на свет и обсасывая их. Словно питается этим...
-- Ему следовало сожрать тебя, было бы меньше проблем, -- раздался голос у них за спиной.
Хёрб и Надья подпрыгнули. Сердце девушки едва не ушло в пятки.
В темноте, неровно дыша, стоял Коред. Выглядел он ужасно. Одежда, тут и там порванная и разодранная, была пропитана кровью. Когда он приблизился, пошатываясь, Надья увидела, что через его лицо проходит длинный, широкий порез, от виска до челюсти, а половина верхней губы оторвана.
Хёрб кинулся к наставнику, но тот лишь отпихнул его:
-- Разожги костёр, -- велен он лекарю. -- Я забрал с поляны пару сумок. Найди там что-нибудь, чтобы меня подлатать.
-- Вы убили его? -- только и смогла произнести Надья.
-- Нет, но какое-то время он будет зализывать раны. Костёр, живо.
Хёрб бросился искать сухие ветки. Коред же, гневно хрипя, опустился на землю напротив Алистера. Чаровник опасался смотреть в лицо черноглазому, потому потупил взор.
-- Твой хозяин не очень-то тебя ценит, раз позволил тебе уйти с ними.
Алистер помолчал, а затем произнёс:
-- Он нашел, что искал. Я ему больше не нужен.
-- Везучий сукин сын, -- Коред сплюнул кровью. -- Я бы тоже с радостью от тебя отделался, но мне ты ещё послужишь.
Алистер поднял голову. Уставился на черноглазого.
-- Как ты меня вычислил?
-- Вороны, -- пожал плечами Коред.
Алистер вопросительно поглядел на него.
-- Я уже говорил, -- объяснил Коред. -- Отродья могут пугать зверьё, даже подчинять его себе. Управлять волками, бродячими псами, змеями и прочей гадостью. Но вороны, вороны -- совсем иной уровень. Эти птицы умны, они сродни фениксам. Чтобы приручить ворона, нужно обладать не дюжим магическим даром и понимать, как работают сложные магические арканы. Отродья, хоть и владеют некоторыми магическими силами, на такое не способны. Тут поработал человек. А ты единственный чародей в округе. Хотя я и не был уверен, пока твой владелец сам не раскрыл тебя на поляне.
Повисла тишина. Надья молча слушала разговор двух мужчин, Хёрб шуршал ветками, разводя костёр.
-- Кто ты? -- спросил Алистер, глядя в лицо черноглазому.
Коред неуклюже вскочил и поднял Алистера за грудки. Чаровник был выше, но Коред смотрел на него, снизу вверх, как на вошь.
-- Я -- как он, -- Коред кивнул в гущу леса. -- Я тоже охотник. Только вот от меня не сбежать. Моя смерть -- лишь привал, время -- всего лишь слово. Погляди мне в глаза, жалкий кусок дерьма. Покопайся в кладези своих знаний. Ты точно знаешь, кто я такой. И что я в себе ношу.
Надья не понимала, о чём говорит Коред, но нутром чувствовала, что за его словами кроется какой-то великий смысл. Алистер смотрел на него со смесью удивления и недоверия, а затем его взгляд выразил смирение и осознание.
-- Я слышал о таких, как ты, -- вымолвил он. -- Думал, что это лишь старая, забытая века назад легенда, обросшая жухлой травой и похороненная среди песков.
Коред отпустил чаровника.
-- Что же, этой ночью легенды притворяются в жизнь. А теперь ты расскажешь мне всё, что знаешь об этой твари. Я хочу знать всё. Все его слабые и сильные стороны. Но главное, я хочу знать, что за лежбище он устроил на нижних ярусах тех руин.
Хёрб разжег костёр, и Коред пихнул Алистера к огню. Обрезал путы на ногах, оставив его руки связанными. Компания расселась у костра, пока Хёрб, с молчаливой сосредоточенностью, обрабатывал раны наставника.
-- Начинай, -- приказал Коред, глядя на Алистера.
-- Хочешь понять его? -- спросил чаровник. -- Не думаю, что это возможно. Он -- порождение сил, о которых нам и знать не положено. Я знаю, что он пришел в наш мир в паре. Он был любовником и мужем, пока не остался один. В моменты, когда он позволял себе сказать лишнее, он исходил ненавистью к тому, кого звал выродком, пустым, проклятым носителем губительной мерзости. Кто бы это ни был, он отнял у него жену, взмахнув лишь куском железа. Это сводило его с ума.