И хотел напечатать этот ответ в газете Дельвига, но Дельвиг не понял Пушкина, уклонился от печатания, говоря, что это может только навредить поэту.
Между тем «Моя родословная», разошедшаяся в списках, достигла ушей жандармов. И это грозило Пушкину большими неприятностями, так как он задевал в своих стихах и сильных мира сего и даже царей.
Ведь «пел с придворными дьячками» не кто иной, как первый из Разумовских, тайно повенчавшийся с Елизаветой; «князь из хохлов» — канцлер Безбородко; «беглый австрийский солдат» — Клейнмихель, генерал, начальник всевозможных строительных работ; «ваксил царские сапоги» — граф Кутайсов, камердинер Павла I. Им противостоят предки Пушкина — участники Ледового побоища, Нижегородского ополчения против Лжедмитрия II, предки, избравшие на престол Михаила Романова и т. д.
Пушкин отписал шефу жандармов Бенкендорфу:
«Около года тому назад в одной газете напечатана была сатирическая заметка, где говорилось о некотором литераторе, выказавшем претензии на благородное происхождение, в то время, как он был только мещанином во дворянстве. К сему прибавлялось, что мать его была мулатка, а ее отец, несчастный негритенок, был куплен матросом за бутылку рома. Хотя Петр Великий мало похож на пьяного матроса, я был означен достаточно явственно… Я счел должным ответить анонимному сатирику, что и сделал в стихах очень резко… Я отослал мой ответ покойному Дельвигу, прося его напечатать в своей газете. Дельвиг уговорил меня отказаться… Однако распространилось несколько копий моего ответа, на что я нисколько не досадую, так как в нем нет ничего, от чего я отрекаюсь. Признаюсь, что мне дороги так называемые предрассудки, я дорожу тем, что я дворянин не хуже кого бы то ни было, хотя это не дает мне никакой выгоды; наконец я дорожу именем предков, потому что их имя — единственное наследство, мной от них полученное…»
Пушкин хорошо знал своих прародичей. Несколько позже, в 1830 году, в «Родословной Пушкиных и Ганнибалов» он сообщал: «Мы ведем свой род от прусского выходца Радши или Рачи (мужа честна, говорит летописец, т. е. знатного, благородного), выехавшего в Россию во время княжества св. Александра Ярославича Невского…»
Оказывается, Пушкин немного ошибался, говоря о родоначальнике своем Радше. Ошибка эта вполне понятна. Но выяснить ее удалось только с помощью геральдики и архивных документов.
Это сделал крупнейший наш знаток геральдики и генеалогии ныне уже покойный профессор В. К. Лукомский.
Пушкин утверждает, что Радша — «прусский выходец». И это утверждение подкрепляется рядом исторических источников, с которыми Александр Сергеевич был хорошо знаком.
Так, в «Бархатной книге» (названа по переплету), составленной после уничтожения местничества в 1682 году и содержащей роспись родословных русских удельных князей и крупнейших феодальных родов в России, упоминаются и Пушкины.
О родоначальнике их Радше сказано скупо: «…из немец пришел Радша».
Надо сказать, что Радша был родоначальником 30 родов, таких, как Пушкины, Бутурлины, Мусины-Пушкины, Кологривовы, Бобрищевы-Пушкины, Мятлевы и др.
Если заглянуть в ту же «Бархатную книгу», то можно Обнаружить очень любопытные сведения. К изданию этой книги 1787 года приложен список 933 дворянских родов. Из них 804 показаны как нерусского происхождения; от иностранных выходцев в Россию — 96 родов и только 33 — несомненно имеют русского родоначальника.
Мания выводить происхождение русских дворянских родов от знатных иностранцев появилась в XVIII веке. Это имело свой социальный и классовый смысл — возвыситься над толпой, «неравной» по своему происхождению.
Из Пруссии, то есть из «немца», в том же списке указано свыше 120 фамилий, но в отношении по крайней мере 110–115 это сплошной вымысел и только Радша чуть ли не единственный чужеземный родоначальник, имя которого упоминается уже в XVI веке, в так называемом «Государевом родословце» 1555 года, составленном для Ивана IV и не дошедшем до нас в подлиннике.
Еще и раньше люди, занимавшиеся генеалогией, строили всевозможные предположения о том, когда Радша отъехал на Русь, и не о нем ли ведет речь древняя летопись, говоря о киевском тиуне Ратше, жившем в XII веке? Но все это были досужие домыслы.
Профессор Лукомский решил начать поиск о Радше с архивов, хотя казалось, что это заведомо неверный путь, так как в наших архивах не отложились документы XII и даже более поздних веков. От XI–XII веков насчитывается всего 8 документов. Они хранятся в рукописных отделах публичных библиотек и музеях.