Вблизи жилищ, в густом хвойном лесу, была расположена хозяйственная часть отряда. Днем и ночью над головами шумели высокие сосны и стройные красавицы ели. Вились и таяли среди них серые дымки.
Несколько в стороне от жилищ стоял заброшенный домик лесника. В нем разместились радисты и штаб отряда.
У дорог и тропинок партизанского селения скрывались часовые и партизанские секреты. Жизнь шла вперед, борьба продолжалась.
Было примерно два часа ночи, когда меня разбудили голоса.
— Командир, к нам прибыл человек, — услышал я сквозь сон голос часового.
Мне доложили о задержании неизвестного человеке, пробиравшегося на лыжах к расположению отряда. Я разбудил комиссара, приказал пригласить неизвестного в домик лесника.
В комнату вошел коренастый, среднего роста парень, лет двадцати трех, в короткой меховой куртке, с вещевым мешком за спиной.
— Здравствуйте, — приветствовал он нас по-словацки.
Мы поздоровались с незнакомцем и предложили ему присесть.
— Моя фамилия Войтило, а звать меня Алойзо, — сказал он, глядя своими большими круглыми глазами то на меня, то на комиссара Стоя. Он отрекомендовал себя членом местной подпольной организации, изъявил желание перейти к партизанам, а также сообщил много новостей о подпольщиках, друзьях и врагах.
Правду ли он говорит, ни я, ни Рудольф Стой не знали. Появление неизвестного в такую ненастную погоду ночью вызывало у нас законные подозрения.
Я обратил внимание, как обеспокоен был этим визитом комиссар. Его карие глаза будто ощупывали ночного гостя, холодно поблескивая из-под сведенных бровей, а пальцы нервно отбивали по столу тревожную дробь.
Комиссар выпрямился, подошел к гостю и, хитро прищурясь, спросил:
— Как же все-таки вы нашли нас?
— Я уже говорил, что ищу вас уже десять дней, и только сегодня, случайно… Объездил все свои урочища, — ведь я лесник, — и вот здесь нашел…
Мы продолжали задавать неизвестному вопросы. Однако вскоре наши сомнения рассеялись.
— Кого вы еще знаете из подпольщиков? — спросил я.
— Кроме тех, о которых я говорил, знаю еще из Макова Яна Чубона, из Шатины — Йозефа Заяца.
Мы молча переглянулись.
— А недавно ушел к вам в отряд Франтишек Немчак. Это мой товарищ.
В штабной домик сейчас же был вызван Франтишек Немчак. Его несколько дней тому назад привел к нам в отряд Рудольф Янушек.
Как родные братья, обнялись Франтишек с Алойзо.
— Это наш, наш! — смеясь, повторил Франтишек, похлопывая Войтила по плечу.
Это же подтвердил Ян Чубон. А позже, когда из партизанского секрета прибыл Йозеф Заяц, он тепло и радушно встретил своего друга.
Много интересного и тревожного рассказал в ту ночь нам Алойзо Войтило.
Подходило утро, но усталости не чувствовалось. С радостным возбуждением слушали мы о все новых и новых действиях словацких подпольщиков.
Большие серые глаза Алойзо спокойно смотрели на нас. Они казались теперь такими же близкими и родными, как и глаза остальных боевых товарищей.
Я внимательно слушал молодого словака и невольно вспомнил 1942 год. Тогда я руководил одной из подпольных групп в Черкасской области. Будто на экране, вспыхивали в памяти образы моих друзей-подпольщиков — Бориса Богатырева, Николая Ромащенко, Виктора Харченко, Алексея Дзюбина и многих других.
Все они были так же молоды и энергичны, как и Алойзо Войтило, и так же ненавидели фашистов. Вместе со своими боевыми друзьями распространяли антифашистские листовки, занимались диверсией, вредили гитлеровцам всем, чем могли.
Позже, добыв оружие, мы организовали группу для партизанской борьбы и все вместе ушли в лес.
Нас принял тогда в свой партизанский отряд Сергей Наумович Палеха. Исключительно преданный Советской власти, волевой и отважный коммунист, он по заданию коммунистической партии остался руководить подпольным райкомом на Черкащине. Руководил он и нашей подпольной организацией, а после того как мы пришли в партизанский отряд, стал нашим непосредственным командиром.
И вот теперь, смотря в глаза Алойзо, я невольно вспомнил светлые и добрые глаза нашего первого организатора подполья, а затем командира Сергея Наумовича Палехи. Все-таки правильно говорят, что глаза — зеркало человеческой души.
Было пять часов утра. Днем нам предстояло многое сделать. Алойзо Войтило мы временно определили во взвод Яна Чубона, и он пошел вместе с ним на отдых.
Наступило хмурое зимнее утро. Все четче вырисовывались в утренней мгле лесные великаны-деревья, покрытые тяжелыми снежными шапками. Все вокруг выглядело нарядно и мирно, будто на новогодних открытках. И не верилось, что за всем этим кроются смерть, разрушения и муки, принесенные сюда фашистами.