— Садитесь, — указал хозяин на стулья и, помолчав, заговорил: — В городе гитлеровцы арестовали двести пятьдесят участников сопротивления — партизан и связных.
Бадура сообщил об аресте членов подпольной организации Рудольфа Форбаха, Йозефа Попучика, Милана Полубяка и многих других, о пытках и издевательствах, которым их подвергли гитлеровцы.
У Войтилы заиграли на щеках желваки. Все эти товарищи были его друзьями по подполью.
— С минуты на минуту я ожидаю непрошеных гостей, — мрачно сказал Бадура.
— Что значит — ожидаете? Ждете смерти? — строго спросил Чубон.
— Ну нет, сдаваться этим людоедам не собираюсь.
Бадура подошел к шифоньеру и открыл дверцу. На нижней полке стоял ящик с гранатами, возле него лежал немецкий автомат.
— Это труды наших подпольщиков, и я хочу, чтобы они не пропали даром, — сказал он.
Теперь партизанам стало понятно, почему Бадура был так мрачен и не предложил им раздеться.
Как оказалось, в доме был только один Бадура. Жену и детей он еще позавчера отправил к родственникам за тридцать километров от Долгого Поля.
— Если рисковать, то лучше одному, — хмуро сказал он.
— А когда они думают угонять арестованных? — спросил Чубон.
— Завтра днем.
Партизаны сидели молча. Необходимо сообщить обо всем командованию отряда, но успеют ли они это сделать?
Чубон поднял голову, оглядел всех и спросил:
— Кто пойдет в отряд?
Желающими оказались все. Тогда Ян подошел к Шурляку.
— Пойдете вы. Вы самый выносливый среди нас.
— Есть, — ответил тот, застегивая фуфайку.
Шурляк действительно был исключительно здоровым парнем. Он прекрасно переносил тяжелые и длительные переходы, часто оказывал помощь тем, кто, выбившись из сил, не мог уже передвигаться. А если были раненые, он не раз на своих плечах тащил их через снежные сугробы.
Шурляк вышел на улицу и, словно в бездонную пропасть, нырнул в ночную темень.
Через несколько минут он уже вошел в лес. Необходимо было выбрать самый кратчайший путь — напрямик через горы, обрывы, заносы.
Подул ветер, разыгралась метель. Холодные, острые крупинки снега секли в лицо, забирались за воротник, в рукава. Но Шурляк, не замечая ничего, шел вперед. Впереди едва заметно вырисовывалась в темноте гора, поросшая елью и кустарниками. Надо было как можно быстрее преодолеть ее…
В расположение партизанского отряда Шурляк прибыл около часа ночи, усталый, оборванный и исцарапанный. Через несколько минут он уже сидел в домике лесника и докладывал о проведенной боевой операции. Обычно веселый и беззаботный, Шурляк был теперь суров. Рассказывая об аресте граждан в Долгом Поле, он смотрел на меня потемневшими глазами, в которых стояла боль за своих земляков, загнанных фашистами в застенки.
Я разбудил комиссара, вызвал командира роты Андрея Гронца. Возле штабного домика был построен взвод партизан, которым мы поручили освободить граждан, задержанных фашистами в Долгом Поле.
Старшим был назначен Андрей Гронец. Когда я вышел, партизаны, прислонившись друг к другу, тихо пели знакомую нам словацкую песню:
Я присоединился к ним, и мы все вместе продолжали напевать эту наивную и чистую, как горный ручей, народную мелодию. Эта песня стала уже в нашем отряде как бы символом дружбы, боевого братства. Куда бы ни шли на задание партизаны, они обязательно перед выходом пели ее.
Дорогу указывал Шурляк, успевший за это время переодеться и поесть. Он ни минуты не спал, однако усталости не чувствовал, неутомимо пробираясь знакомой уже дорогой.
Взвод подошел к Долгому Полю под утро. Партизаны остановились на опушке вблизи дома Бадуры. Гронец подал команду «на привал», а сам вместе с Шурляком направился в дом.
Бадура очень обрадовался их приходу и повел в квартиру. Там был один лишь Чубон. Немчак и Войтило вместе с местными подпольщиками и партизанами Михаила Савельева еще ночью пошли в разведку.
Пока привели себя в порядок и немного передохнули после тяжелой дороги, на дворе совсем рассвело. Ветер притих, однако метель все еще продолжалась.
Фашисты согнали мирных жителей во двор дома, в котором помещалась жандармерия. Еще вчера они объявили, что за каждого убитого гитлеровца повесят десять задержанных.
Всю ночь жандармы вместе с гитлеровцами рыскали по городу, хватая всех подозреваемых и бросая за решетку в качестве заложников стариков, детей и женщин.