Осторожно нажал кнопку электрического звонка.
— Кто там? — послышался глухой женский голос.
— Я к Эмилю… Я Гошек Рудольф.
Щелкнул замок, открылась дверь, и перед Рудольфом предстала измученная молодая женщина.
— Мария! — воскликнул Рудольф. — А я и не узнал вас.
Мария бросилась к Рудольфу и горько заплакала.
— Что случилось, Мария?
— Эмиля арестовали и увезли в гестапо. Обвинили в участии в подпольной организации. В квартире все перерыли, побили посуду.
Гошек посмотрел вокруг. Он только теперь обратил внимание на поломанную мебель, разбросанные вещи, выломанные полы и исковырянные стены.
— Что они искали — не знаю, но ничего не нашли. Ворвались ночью, как звери. Как они его били здесь! — снова залилась слезами Мария. — В эту ночь арестовали еще семь человек. Всех их знал Эмиль. Потом я долго ходила у ворот гестапо, до самого вечера. А вечером оттуда выехала грузовая автомашина, на которой перевозили арестованных в тюрьму. Недалеко от заднего борта сидел Эмиль. Когда машина проехала, из руки Эмиля упал какой-то маленький комочек.
Мария отошла к столу, достала из ящика измятый листик бумаги.
— Вот прочтите, — передала записку Рудольфу.
«Нас предал пожилой сапожник, — молча прочитал Рудольф, и уголки его губ нервно вздрогнули. — Проживает по улице Вокзальная, фамилии и точного адреса не знаю. Береги сына, целую».
— О записке вы никому ничего не говорите. Берегите себя и сына, Мария, — сказал Гошек прощаясь.
Настороженной тишиной провожали Рудольфа затемненные дома. Даже не было слышно лая собак.
«Неужели Дебеш?… — мучительно думал Гошек. — Неужели Дебеш?.. Не может быть… Но… Вокзальная. Пожилой сапожник…»
Рудольф возвратился к полуночи. Дебеш и Гартусь еще не спали.
— Немного задержался я, — заговорил извиняющимся голосом. — Чудесная погода, — добавил, как бы оправдываясь.
Хозяин не отрывал глаз от немецкой газеты, словно Рудольфа и не заметил. Но прошло несколько секунд, и вслед за скрипом стула послышался монотонный голос:
— Пишут, что немецкие войска отступают с целью выровнять линию фронта.
Гошек понял, что от него ждут комментариев.
— Командованию армии рейха виднее, — поспешил он с ответом. — Впрочем, мне об этом нечего рассуждать: мнение сапожника не авторитет.
— Я думаю — наше дело сапоги шить, — дополнил Гартусь.
Беседа перешла на всех интересующую тему — о заработках и коже, деревянных шпильках, которые негде купить и приходится самим делать, о нитках для дратвы и тому подобных житейских мелочах.
— Дедушка Франтишек, — как бы между прочим спросил Гошек, — на нашей улице много сапожников?
— Да есть здесь один, Йозеф Дэрма. Хвастается, что лучше него мастера во всей Остраве не сыщешь. А на самом деле… Ну, будем спать, поутру подниму пораньше — ведь работы много. Спокойной ночи.
Когда все улеглись, Гошек рассказал о записке.
— Обстановка пока непонятная. Бог его знает, кто такой дедушка Франтишек. Все время говорит о политике, то расхваливает, то ругает немцев.
Уже на другое утро партизаны поняли, что сапожное дело связывает им руки. Надо было целый день безотрывно сидеть у столика и заниматься совсем не тем делом, для которого они посланы в Остраву. Необходимо было действовать.
После завтрака сели снова за работу.
С базара пришла тетя Эмилия.
— На каждом доме понаклеили, окаянные. Так и носит их ночью нечистая сила, — проворчала она.
— Что наклеили? — перестал стучать молотком хозяин.
— Да листовки. Даже на самом гестапо, говорят, прилепили.
Это было для партизан приятное сообщение, и они словно невзначай переглянулись. «Значит, подполье действует, — подумали они, — а мы старую обувь чиним».
Работали молча. Старый сапожник внимательно посмотрел на них через свои очки в черепаховой оправе, и глаза его оживленно заблестели.
«Чему он обрадовался?» — подумал Гошек.
Да, загадочный старик, все успевает заметить. Он уже смотрит, как к его дому подъезжает комфортабельная машина. Только избранные представители арийской расы и самые высокие чиновники могли ездить на «Оппель-адмирале».
Из машины вышла шикарно одетая дама. Постучала, и когда Эмилия открыла дверь, она сказала по-немецки.
— Я к господину Дебешу.
— Франтишек, к тебе! — крикнула Эмилия.
Хозяин, поправив очки, выбежал к посетительнице.