Сами мальтийцы, как сказала нам Анна, считают себя потомками «финикийцев — выходцев из Ливана» и признают, свое «семитское происхождение» и «родство с арабами». Но, очевидно, дело обстоит сложнее. Установлено, что первые люди на Мальте появились еще в IV тысячелетии до н. э., а финикийская колонизация острова началась не ранее XIII в. до н. э. Потом остров освоили античные греки, выстроившие здесь три города, но в VI в. до н. э. изгнанные отсюда Карфагеном. Примерно через 300 лет Мальтой завладели римляне, которых через 700 лет сменили вандалы, вынужденные, в свою очередь, уступить остров Византии. С 870 по 1091 г. здесь господствовали арабы, много сделавшие, как и на ранее завоеванной ими Сицилии, для развития торговли и градостроительства. И сейчас большинство названий на острове звучат по-арабски (или почти по-арабски): Мдина («город»), Меллиха (красивая»), Зейтун («маслина»), Слима («мирная»), Марса («гавань», «порт») и др. Мальтийский ученый Годфри Уэттингер на основе анализа 300 имен, 200 прозвищ и 3200 названий местностей на островах Мальта и Гоцо доказал арабское и берберское происхождение большинства из них, и даже тех, которые звучат по-итальянски. Он считает, что такие мальтийские фамилии, как Вассало, Бонавиа, Грима, непосредственно произошли от родовых названий арабских племен Бени Уассил, Бен Ауийя, Аль Крима и сохраняли свою арабскую форму вплоть до XVI в.
В целом все эти имена и названия оказались очень цепкими. Например, норманны переименовали бывшую столицу острова Мдину в Нотабиле, но для мальтийцев она так и оставалась Мдиной. Само слово «мальта» по-арабски означает «голая», «непокрытая». Остров действительно почти лишен растительного покрова; в основном здесь каменистые, глинистые или песчаные участки. Следует упомянуть о том, что арабы сами во многом способствовали запустению некоторых районов: нс имея возможности держать на острове крупные военные силы, они «расчистили» зону между главным городом Читта-Веккиа, переименованным ими в Мдину, и его пригородом Рабатом, ограничив тем самым территорию, защищаемую в случае войны (на прилегающем к Мальте о-ве Гоцо единственный город Виктория был основан арабами также под названием Рабат).
От тех времен на Мальте сохранилось немало арабских захоронений. Здесь найдено много арабских монет IX XIII вв., старинных надписей арабской вязью, сделанных куфическим письмом, наиболее известным среди грамотных арабов средневековья. Следы арабского влияния в наши дни ощущаются и в ряде обычаев мальтийцев, в частности в ношении женщинами черной фалдетты, напоминающей покрывала, принятые у мусульманок от Алжира до Ирака.
Наконец, главное, чем обязаны мальтийцы арабам, это язык. Можно спорить об этническом происхождении и даже этнической принадлежности мальтийцев. Так, издание 3-е Большой Советской Энциклопедии считает их потомками «древних поселенцев, возможно, финикийского происхождения», другие источники — переселенцами с Иберийского или с Апеннинского полуострова. Думается, что здесь, как и в других местах земного шара, происходило смешение самых разных народов в ходе исторического развития и формирования местного населения. Но спорить о языке мальтийцев не приходится. Это арабский язык, близкий по строю и словарному составу тунисскому диалекту арабского языка (большинство арабов, а также арабизированных берберов, прибывавших на Мальту в IX–XI вв., были уроженцами восточного Магриба, е. современных Туниса, запада Ливии и востока Алжира).
Однако «близкий» еще не значит «тот же самый». Существенные отличия мальтийского языка от арабского состоят в значительной примеси слов из диалектов южной Италии, утрате многих арабских звуков (но не гортанных, которые мгновенно выдают арабское происхождение мальтийского языка), упрощении синтаксиса посредством его «европеизации» и латинской графике. В отдельных случаях удельный вес неарабских слов в мальтийском настолько значителен, что арабисту иногда трудно понять даже смысл той или иной мальтийской фразы. «У нас 50 % слов — арабские, — объясняла нам Анна, — но мы понимаем арабов на 90 %».
Эти оговорки (при всей условности приводимых цифр) не случайны. «Мальтийцы, — пишет известный советский исследователь арабских диалектов Магриба Ю. Н. Завадовский, — считают свой язык особым языком, так как у них выработалась письменность на основе латинского алфавита и существует литература, развившаяся вне арабской культурной среды»[6]. Очевидно, такую убежденность можно объяснить наряду с объективными отличиями также религией (ревностным католицизмом с отчетливым антиисламским привкусом), многовековой изоляцией от культурной и иной жизни арабского мира, длительным усвоением европейских традиций. Ныне мальтийцев везде, в том числе и и арабских странах, считают арабоязычными европейцами. Судя по всему, мальтийцы не прочь специфику своей этнической самобытности (полуарабской-полуитальянской) распространить и на характеристику своего языка. Любопытно отметить в этой связи, что подобные взгляды долго мешали научной разработке проблем мальтийского языка, ибо еще в XVIII в. способствовали возникновению ошибочной теории о якобы «пуническом» его происхождении.
Ла-Валлетта. Кингзуэй
Мальтийский язык интересен для арабистов-лингвистов еще и тем, что это, в сущности, пока первый опыт превращения разговорного арабского диалекта (хоть и в некотором смешении с неарабскими элементами) в литературный язык. До 1934 г. на нем только говорили, а языками прессы и литературы были английский и итальянский. Но с 1934 г. англичане сочли за благо (ввиду тогдашних претензий фашистской Италии на гегемонию в Средиземном море) признать полноправие мальтийского языка. Поэтому мальтийский как литературный язык, в сущности, еще очень молод и склонен к заимствованиям, особенно современных понятий. Однако, как мне приходилось убедиться, знакомство с мальтийской прессой не оставляет сомнений не только в арабской основе ее языка, но и в арабском происхождении большинства «газетных» слов.
И тем не менее некоторые авторы, в частности английские, соглашаясь с «преобладанием близости мальтийского языка к арабскому», полагают, что его можно считать «во многих отношениях самостоятельным». Этот вывод сделан на основе большого влияния на мальтийский язык, в том числе на его грамматический строй, итальянского языка, а также в результате «наличия более ранних элементов» финикийского и других языков, например языка ахейских греков древнего Крита, с которыми обитатели Мальты поддерживали связи еще за два тысячелетия до нашей эры. Однако, как представляется, вся эта специфика не снимает главного — неразрывной связи мальтийского с арабским и его принадлежности к семье арабских диалектов, каждый из которых достаточно специфичен.
Очень многое говорит за то, что арабское влияние на Мальте оказалось наиболее глубоким по сравнению со всеми предшествующими, а также последующими (после арабов на острове менее продолжительное время господствовали жившие обособленно от местного населения норманны, испанцы, французы и англичане, а утвердившиеся здесь почти на 300 лет рыцари-иоанниты дали обет безбрачия и не допускали общения вне своей среды). Так же как в близлежащих странах Магриба, на Пиренейском полуострове и в Сицилии, воздействие арабов осуществлялось сразу по всем направлениям: и в экономике, и в идеологии (посредством исламизации местного населения, что облегчало налоговое бремя и избавляло многих от рабства, еще сохранявшегося до прихода арабов при византийцах), и в области культуры и быта (в этом арабы стояли тогда намного выше средневековой Европы, что обнаружилось во время крестовых походов).