Что же касается Мальтийского ордена, то он, оставшись без Мальты, отнюдь не прекратил своего существования. Хотя после 1800 г. орден потерял и все прочие владения, он сохранился как своеобразная корпорация клерикально-помещичьей аристократии, преимущественно немецкого происхождения (последним великим магистром был немец Фердинанд фон Хомпеш). Время от времени рыцари пытались напомнить о себе. Так, в 1830 г. они предложили свои услуги «христианству и Франции», попросив короля Карла X Бурбона использовать их вооруженные отряды для полицейских функций и Алжире, который король собирался захватить. Основав в 1834 г. свой новый центр в Риме, рыцари и в наши дни продолжают заниматься совсем не рыцарским промыслом. Под личиной религиозного миссионерства, благотворительности и «борьбы за веру» орден активно участвовал в осуществлении различных планов империалистических держав на Востоке. С 60-х годов наше-го века в его ряды стали допускаться и лица незнатного происхождения. Однако «незнатные» еще не означает небогатые».
В настоящее время Мальтийский орден иоаннитов объединяет до 8 тыс. человек, преимущественно аристократов и капиталистов из ФРГ, Англии, Швеции, Швейцарии и некоторых других стран. Главный центр его пропаганды, основанный в 1936 г. Рыцарский дом-музей и Бубиконе (Швейцария), ведет самую реакционную антикоммунистическую агитацию и даже пытается оказывать влияние на рабочую молодежь, например западногерманскую. На Мальте представители ордена из разных стран собираются лишь раз в году — 8 сентября, в день победы над турками в 1565 г. В этот день открывается вход в гробницу Жана де Ла Валлетта и его секретаря — англичанина. Посещение этой гробницы еще уцелевшими представителями ордена — традиционная на Мальте торжественная церемония.
Об этой церемонии мы узнали от Анны. И по ее рассказу, а главное по тому, с каким упоением она об этом рассказывала, мы поняли, что мальтийцы давно уже забыли о своих претензиях к угнетавшим их рыцарям и, более того, все, что связано с историей рыцарей-иоаннитов, с гордостью включают в свою национальную историю. В этом наглядно убеждаешься при посещении президентского дворца, расположенного на Кингзуэе, прямо против культурного центра Ливии. В этом же дворце, ранее (с 1574 г.) бывшем резиденцией великого магистра Мальтийского ордена, расположен и парламент Мальты.
Мы поднялись прямо в зал заседаний парламента, украшенный французскими гобеленами XVI в. Он относительно небольшой, не больше средней величины зала кинотеатра. Но с прошлого года число депутатов парламента увеличилось с 55 до 65, и заседания их перенесены в другой зал, большего размера. Мы переходили из одного зала в другой, любуясь резьбой по дереву на потолке, великолепно выполненными растительными орнаментами, многочисленными изображениями рыцарей в темном одеянии с белым восьмиконечным «мальтийским» крестом особой формы. Как объяснял гид, каждый из концов этого креста символизировал какую-нибудь добродетель: веру, любовь, великодушие, надежду и т. п. На стенах, выше гобеленов, немало росписей с изображением битв, в которых участвовали мальтийские рыцари. «Это в основном были битвы христианства с исламом», — сказали нам. Особенно показательны в этом отношении росписи на стенах тронного зала (где стоял трон великого магистра и проходили совещания верхушки ордена), изображающие турецкую осаду 1565 г.
В обеденном зале — портреты королей Англии, вывешенные здесь уже после 1800 г., и люстры из богемского хрусталя — подарки германских приверженцев ордена. В зале послов (где великий магистр принимал иностранных дипломатов) стены украшены портретами монархов тех государств, которые поддерживали отношения с орденом. Особенно обращают на себя внимание портреты трех французских королей — Людовика XIV, Людовика XV и Людовика XVI — и русской императрицы Екатерины II. Здесь же мы увидели портреты нескольких великих магистров ордена, в том числе первого обосновавшегося на Мальте — Филиппа Вилье де Лиль-Адама. В комнатах пажей великого магистра выставлены образцы оригинальной мальтийской мебели XVII в. из апельсинового дерева и голубые пазы — подарок персидского шаха. Будучи постоянными соперниками турецких султанов, правители Ирана не прочь были заключить союз с любыми врагами турок, в том числе и с мальтийскими рыцарями.
Покинув дворец и миновав узкий переулок, мы вошли в высящийся поблизости кафедральный собор in. Иоанна (XVI в.). Здесь только что закончилась служба, и среди выходящих на улицу было много молодежи. Но в соборе оказалось много пожилых людей, и особенно женщин в черных фалдеттах. Мальтийцы и массе — весьма ревностные католики. Внутри стены собора украшены орнаментальными барельефами в вице гроздей винограда и белого мальтийского креста в красном круге. Потолок расписан уже упоминавшимся итальянским художником Маттиа Претти. Под мозаичным полом — свыше 300 захоронений наиболее видных рыцарей-иоаннитов. Захоронения остальных располагались в других местах, в том числе во «дворцах языков» (были особые дворцы рыцарей испанского, немецкого, французского, английского, итальянского языков), подвергшихся сильным разрушениям в 1940–1943 гг.
Собор св. Иоанна в Ла-Валлетте
Интерьер собора носит некоторые следы влияния Востока. Изображение крещения Христа Иоанном Крестителем помещено за алтарем в полусферическом углублении, напоминающем михраб, только очень высокий. Слева и справа от алтаря — закрытые золоченой решеткой выступы, отдаленно напоминающие максуру в мечети. Потолок выполнен в виде последовательного ряда арок. Перед алтарем — шесть высоченных серебряных подсвечников (иоанниты чтили серебро). Полюбовавшись красным креслом великого магистра, которое до сих пор стоит у алтаря, мы осмотрели искусно украшенные часовни-капеллы в боковых приделах собора. Они обычно связаны с какой-либо страной или национальной группой, много сделавшей для Мальтийского ордена, удивляют оригинальными барельефами, гербами, бюстами и надгробиями похороненных здесь великих магистров. Арагонская капелла интересна росписями Маттиа Претти и серебряной решеткой (по преданию, перекрашенной в черный цвет в 1798 г., дабы ее не увез захвативший остров Наполеон Бонапарт). В итальянской капелле — бюст много сделавшего для украшения собора кардинала Карафы, во французской — великолепное мраморное надгробие принца Шардалеана, в прованской — известный всей Мальте скульптурный портрет мрачного великого магистра Ласкариса, который для мальтийцев является синонимом угрюмого и неулыбчивого человека.
После прохладного полумрака собора нас буквально ослепили лучи яркого и еще довольно жаркого в октябре мальтийского солнца. Полуослепленные, мы вернулись на Кастильскую площадь, не очень внимательно осмотрев по дороге несколько сувенирных лавок. К сожалению, почти все сувениры — не мальтийского, а иностранного производства. Но после того как мне пришлось в свое время приобрести «чисто» парижский сувенир западногерманской работы, а «чисто» иракский сувенир — изготовленный в Чехословакии, особого удивлении не вызывает, что на оборотной стороне «явно» мальтийских сувениров красуются японские штампы. Примерно с тем же мы столкнулись на воскресном базаре недалеко от Кастильской площади. Здесь — все что угодно, включая изготовленные в ФРГ мальтийские кресты, японские вымпелы с картой Мальты и фигурки вооруженных рыцарей со щитами, сделанные… в Гонконге. Нет здесь лишь тяжеловесных и безумно дорогих рыцарских гербов со скрещенными мечами, каковыми были буквально забиты сувенирные киоски на Кипре, где иоанниты тоже оставили след.