На мальтийском базаре нет пестроты красок и запахов, свойственной восточному рынку. Но звуковое сопровождение торговли то же: гул сливающихся голосов сотен людей время от времени прорезается чисто арабскими гортанными выкриками, то резкими и отрывистыми, то протяжными и монотонными (у мальтийцев пять долгих гласных, а не три, как у арабов). Над лавочками здесь нет экзотических навесов. Это открытые прилавки (иногда кузовы старой телеги) или просто площадки, лишь изредка частично прикрываемые вполне европейскими зонтиками. Да и сами продавцы одеты по-европейски, и на их смуглость, темный цвет волос и темпераментное сверканье черных глаз обращаешь внимание обычно лишь тогда, когда они переговариваются друг с другом примерно с теми же интонациями, акцентами и выразительностью, как это делают их собратья па рынках Кайруана, Бейрута или Триполи. Сходство е этими рынками усугубляет обилие детворы. Обычно продавцу помогают один или двое мальчишек 10–12 лет, а их младшие 5—7-летние братья шныряют туда и сюда, путаясь под ногами, умножая гам и выпрашивая у туристов значки и сувениры.
Здесь же трещат камеры: туристы спешат запечатлеть то, что они принимают за «восточный» базар, хотя наваленные на прилавках груды легких курток, маек и рубашек с видами Мальты, дешевого белья и прочего ширпотреба выглядят совсем обыденно и уж никак не экзотично. Скорее, «экзотична» быстрота, с какой некоторые туристы, только что с чопорным равнодушием прохаживавшиеся меж груд залежалых товаров, начинают примерять тесные джинсы (Мальта славится почему-то самыми дешевыми в Средиземноморье джин сами), без излишнего стеснения освобождаясь от всего, что мешает им это делать.
Один из секретов оборотистости и коммерческого уменья, которыми мальтийские торговцы давно известны во всем Средиземноморском бассейне, заключается в их упорстве. Даже в воскресенье, когда ревностные католики (т. е. большинство мальтийцев) отдыхают, многие мелкие коммерсанты весь день сидят в лавке или простаивают со своим скромным товаром на рынке. Нередко мужа или брата сменяет жена или сестра. Многочисленные и главным образом мелкие коммерсанты отличаются здесь быстротой реакции, четкостью и рациональностью расчета, мгновенной оценкой характера только что подошедшего покупателя. Деньги берут самые разные: доллары, франки, лиры, английские фунты и т. д., проделывая в уме молниеносные подсчеты с переводом на мальтийскую валюту (мальтийский фунт равен 70 % английского и примерно двум американским долларам). Сдачу дают мальтийской мелочью (в мальтийском фунте 100 центов). При этом мальтиец, будучи уверен, что в его подсчетах никто разобраться не сможет, и решив, что покупатель достаточно устал от впечатлений, не прочь вас обмануть. Один торговец долго пытался всучить мне 15 американских центов вместо 30 мальтийских, с самым простодушным видом уверяя, что «это одно и то же, а иметь американские деньги даже лучше». Мне удалось уговорить его дать положенные 30 мальтийских центов, только когда я сказал, что они мне нужны как память о пребывании на Мальте.
Уважение к своему острову, народу, его истории и происхождению мальтийцы очень ценят. Они гордятся всем, что с этим связано: и легендами, и преданиями о действительно происходивших событиях. Отсюда такое любование ранее ненавистными грабителями-рыцарями, их подвигами, международными связями ордена, пусть скромно, но все же включившими крошечную Мальту в «большую политику». Отсюда же страстно подчеркиваемая религиозность, восхваление борьбы христианства против ислама (возможно, во времена арабского владычества здесь было столько же ревностных мусульман). Любовь к родному острову проявляется в цепкой привязанности мальтийцев к земле, в использовании каждого ее клочка. Мы убедились в ним, совершив поездку по острову.
От Ла-Валлетты до Мдины практически нет незаселенного пространства. Так называемые пригороды столицы растянулись далеко, на многие километры, и ныне считаются на острове отдельными городами. Но и за их пределами — поселки, фермы, своего рода хуторки среди искусственных террас и участков земли, бережно перенесенной из других мест и покрывшей бесплодные камни или песчаник. За окном автобуса мелькают огороды и засеянные поля, разделенные рядами аккуратно слепленных глиной камней. Мальтийцы круглый год выращивают овощи и поставляют их в Западную Европу, которую они радуют также в середине зимы (в январе) свежими фруктами, апельсинами и лимонами. Пшеницы, требующей больших пространств, почти нет (под ней лишь 1/6 обрабатываемых площадей). К тому же половина земель не обрабатывается либо из-за невозможности обработки, либо ввиду необходимости поддерживать традиционное на Мальте скотоводство. Но даже там, где земля Мальты полностью оправдывает свое арабское название «голая», даже там стоят далеко от городов и посевов небольшие дома, по своей окраске и общему непритязательному виду слипающиеся с выжженной серовато-оранжевой почвой. Многие из них плоскими крышами и скрывающими внутренний дворик высокими оградами напоминают жилища арабов Магриба.
Жизненный уровень на Мальте несколько выше, чем в ряде соседних средиземноморских стран. Средняя заработная плата, по словам гида, 28–30 мальтийских фунтов (55–60 долларов) в неделю. Оклад инженера обычно равен 240 фунтам в месяц, но квалифицированный рабочий-судостроитель (судоверфи — основное предприятие на Мальте) зарабатывает до 120 фунтов и неделю. Доход же частнопрактикующего врача — до 12 тыс. фунтов в год. Средний доход на душу населения в год — 750 долларов (примерно 380 фунтов). Относительно текущих цен подробной информации получить не удалось. Однако обращает на себя внимание более низкая плата за квартиру по сравнению с большинством стран капиталистической Европы: за проживание в пятикомнатной квартире в новом, недавно выстроенном доме следует платить 100 фунтов в год, а с учетом получаемой некоторыми категориями населения правительственной дотации — 70 фунтов. Надо вместе с тем помнить, что в новых домах проживает не так уж много людей, что дотации введены главным образом за последние годы после прихода к власти лейбористов и что в старых домах (большинство которых выстроены или восстановлены частниками сразу после войны) хозяин волен брать такую плату, какую захочет.
Причин сравнительно большей зажиточности мальтийцев по сравнению с другими средиземноморцами несколько. Во-первых, это эмиграция, порождаемая слаборазвитостью экономики, неспособной поглотить избыток рабочих рук, и сохранением полуфеодальной испольщины в сельском хозяйстве, тормозящей его развитие. С 1946 по 1970 г. с острова эмигрировало более 100 тыс. человек. В настоящее время свыше 1/3 всех мальтийцев (примерно 110 тыс.) живут вне родины — в Англии, США, Канаде, Австралии. Фактически, очевидно, их еще больше, но очень многие ассимилировались (прежде всего это относится к мальтийским эмигрантам в странах Средиземноморья — Италии, Франции, Ливии, Тунисе и др.). Те же, кто сохранил связь с родиной, нередко помогают оставшимся на месте родственникам. Таким образом, эмиграция одновременно служит средством уменьшения безработицы и источником дополнительных доходов.
Вторым важным фактором следует признать определенную роль Мальты в международном судоходстве ввиду ее выгодного стратегического положения в центре Средиземноморья и наличия удобных гаваней. Это способствовало давнему превращению острова в место постоянной (и оплачиваемой) стоянки почти всех курсирующих по Средиземному морю кораблей, место их заправки, снабжения, ремонта, обслуживания, погрузки и выгрузки. Это определило не только грузооборот и доходность порта Ла-Валлетты (и других, менее значительных), занятость и оплачиваемость портовых служащих, но и высокий уровень активности (и доходов) предпринимателей и рабочих, связанных со всеми этими формами обслуживания.
Большое место в экономике Мальты занимает и туризм. Ежегодно остров посещают до 200 тыс. туристов (а в 1974 г. — 272 тыс.), т. е. в среднем по одному на каждого жителя Мальты. Туризм — важная статья дохода. Только официально (т. е. не считая множества частных торговцев, водителей такси, производителей сувениров и т. п.) обслуживанием туристов заняты 13 тыс. человек, т. е. больше, чем в сельском хозяйстве и промышленности, вместе взятых (около 9 тыс.). Всего же в сфере услуг занято более половины самодеятельного населения острова.