В путеводителях всячески подчеркиваются «упадок страны» в эпоху турецкого правления, «пренебрежение» турок к памятникам античной цивилизации, их «невежество» и прочие отрицательные качества, которые и привели к тому, что «турецкая оккупация… не оставила никаких положительных следов». Справедливости ради стоит напомнить, что «туркократия» (т. е. господство турок), как свидетельствуют исторические факты, далеко не всегда была ненавидима столь страстно.
В собственно Греции критически относились и к византийскому правлению (как прямому продолжению подавившего античную Грецию римского владычества и вообще не «чисто» греческой власти). До сих пор греческие историки упрекают императоров Византии в «осквернении» Акрополя и вывозе в Константинополь из Афин скульптур Фидия и других бесценных творений классического периода античности. Еще более резко греки осуждали (и осуждают сейчас) франкских феодалов и рыцарей-крестоносцев, господствовавших здесь после 1204 г. и снискавших всеобщую нелюбовь и презрение кровожадностью, грабительством, варварством и аморальностью. Их, а также союзных с ними венецианцев, еще долго потом оспаривавших Грецию у турок, осуждали также за преследование православия и навязывание католичества.
Парфенон. Общий вид
Турки учли это обстоятельство и проводили прямо противоположную политику: преследуя католичество, они поддерживали православную церковь, одновременно разрешив ей распространение образования на греческом языке, а греческим купцам — свободную торговлю по всей Османской империи. Более того, под покровительством султанов константинопольская патриархия проводила на Балканах эллинизаторскую политику, навязывая славянам, валахам и другим порабощенным турками народам иерархов-греков и греческий язык, объективно тормозя развитие их национального самосознания.
Результаты такой политики на первых порах были в пользу турок: в знаменитой битве в 1571 г. при Лепанто, у западного побережья Греции, немало греческих моряков сражались на стороне турок против «христианской» эскадры Хуана Австрийского; вторжения венецианцев в Грецию в следующем веке турки отразили не без помощи греков; при прямой поддержке последних султану удалось также вернуть Пелопоннес, захваченный венецианцами в 1699 г. на 20 лет- Однако позитивные аспекты «туркократии» для основной массы греков были исчерпаны после того, как перестала существовать угроза возврата венецианского или иного «латинского» гнета. Турецкое иго оказалось ничуть не лучше, а даже хуже, ибо сопровождалось еще более тяжелым налоговым гнетом, грабежами разнузданных янычар и периодическими вспышками резни на религиозной и национальной основе (на подавление движения партизан клефтов и любых других выступлений греков, а также просто для налетов на мирные праздничные шествия христиан турецкие власти обычно бросали военные отряды из негреков, преимущественно мусульман-албанцев). Особенно тяжел был «налог кровью», т. е. насильственное разлучение с родителями мальчиков, которых забирали в янычарское войско.
Все эти беды стали причиной массового бегства греков в Италию, Австро-Венгрию, Россию и другие страны. Вследствие этого, а также из-за частых репрессий, проводившихся янычарами самыми зверскими методами, население собственно Греции существенно сократилось за время турецкого господства, а в других странах, в том числе по всем странам Средиземноморья, вновь появились многочисленные греческие колонии. Именно в этих колониях и начала формироваться исключительно предприимчивая буржуазия, наиболее активно проявившая себя в сфере морского судоходства и посреднической торговли между Европой и Востоком. С этой буржуазией постепенно сблизились и зажиточные верхи греческого населения Османской империи: богатое купечество (особенно на Эгейских островах, где они держали в руках значительную часть всего торгового флота Османской империи и транзитной торговли), высшее духовенство и чиновничество (особенно так называемые фанариоты, жившие в константинопольском квартале Фанар, где размещалась резиденция греческого патриарха, высших должностных лиц султанской администрации из числа греков и денежных тузов, наживавшихся на ростовщичестве, откупной системе и поставках султанскому двору).
После открытия черноморских проливов для русской торговли по Кучук-Кайнарджийскому миру 1774 г. греческие фактории и торговые дома стали расти и па Черноморском побережье России, греческие офицеры появились на русской службе. В дальнейшем помощь России, на которую греческий народ всегда возлагал самые большие надежды, сыграла значительную роль в деле освобождения Греции. И первым шагом в этом направлении явился средиземноморский поход эскадры Ушакова в 1799 г., способствовавший освобождению ряда греческих островов. Эпоха наполеоновских войн привела к усилению экономических и прочих позиций греческих общин Средиземноморья и Черноморья. Объединенными усилиями борцов за независимость внутри Греции и зарубежных греческих обществ, в том числе действовавшего в Одессе с 1814 г. «Общества друзей» («Филики этерия»), была подготовлена и осуществлена национальная революция греческого народа в 1821–1829 гг., завершившаяся возрождением Греции как самостоятельного государства.
Воспоминания о вековом турецком гнете, особенно усилившемся за столетие до обретения Грецией независимости, продолжавшиеся до 1922 г. греко-турецкие войны, мучительный процесс воссоединения с Грецией греческих земель, остававшихся еще долго (в некоторых случаях до 1913 г.) под властью турок, выселение греков из Турции и турок из Греции — все это, так же как и острые противоречия недавнего времени (из-за Кипра и нефтеносного континентального шельфа Эгейского моря), определяет напряженность и неприязнь в отношениях между греками и турками. Это сказывается даже в мелочах. Например, одна из малых гаваней Пирея, еще недавно называвшаяся Турколимано (Турецкий залив), теперь называется Микролимано (Малый залив). Какое-либо упоминание о турках в положительном смысле (и вообще упоминание о них) избегается. Исключение делается лишь для султана Мехмета Фатиха, который, завоевав и разорив Константинополь, впоследствии заселил его в значительной мере греками, но преимущественно из Морей (Южной Греции).
Так в конце нашего путешествия мы опять столкнулись с той же проблемой, всю остроту которой могли оценить еще в начале своего средиземноморского круиза, когда оказались на Кипре. И у причала Пирейского порта мы видели множество кораблей под флагами СССР, Италии, Англии, США, Египта и других стран, но ни одного — под турецким флагом. Впрочем, я не помню, чтобы мы видели греческий флаг в порту Стамбула. Более того, известно, что в связи с ухудшением отношений между обеими странами многие греки, издавна жившие в Стамбуле, покидают его.
Новая церковь в пригороде Афин
И все же, очевидно, рано или поздно вражда должна прекратиться. Во многом унаследованная от прошлого и питаемая воспоминаниями, она неизбежно пойдет на убыль при справедливом решении нынешних актуальных проблем, разделяющих эти страны. У турок и греков при всех их противоречиях и взаимных претензиях немало общего. Предместья Стамбула на берегах Босфора не так уж отличаются от прибрежных городков Аттики и очень часто имеют с ними какое-то неуловимое (иногда, впрочем, вполне определенное) сходство. Переполненные по вечерам кофейни на площади Омония (Согласия) и на других площадях Афин, похожие на фески шапочки, четки в руках многих греков не только пожилого, но и среднего возраста — во всем этом чувствуется дыхание «восточности» явно турецкого типа.
Тесные улочки в торговых кварталах Афин, особенно между Акрополем и Синтагмой, напоминают такие же улочки не только в Никосии, но и в Стамбуле, в частности в районе Нур-и Османийе, а распространенные по всему Средиземноморью политические надписи на стенах в Афинах и Пирее встречаются реже, чем в Италии, но чаще, чем в Стамбуле (при этом в Греции каждая партия делает эти надписи своим цветом: компартия— красным, социалисты — синим, правящие «неадемократы» — зеленым). Многие дома в Греции, особенно в сельской местности, напоминают виденные в окрестностях Стамбула или в турецких кварталах Ларнаки массивные башнеобразные здания, а еще чаще — типичные для всего Средиземноморья (особенно для арабского) белые кубики. Мне кажется (хотя, возможно, это и не так), есть сходство в музыке и танцах (особенно мужских) турок и греков, в некоторых деталях мужского национального костюма (насколько можно, конечно, судить об этом по тому, что мы видели и слышали в Стамбуле и на Кипре). Даже внешне турки и греки не очень отличаются круг от друга. На мой взгляд, среди греков не реже, а чаще, чем среди турок, можно встретить темноволосых людей с оливковой смуглостью лица, обычно характерной для африканских арабов и иракцев. Короче говоря, греки и турки, столь похожие друг на друга, несомненно, давно нашли бы общий язык, если бы не национализм, социально обусловленный буржуазным характером общества, в котором они живут, и в еще большей мере корыстная заинтересованность в нагнетании греко-турецкой вражды со стороны империалистических сил НАТО. С результатами политики и военным присутствием этих сил мы сталкивались и на Кипре, и на Крите, и на Мальте, и в Неаполе. Пока они еще отравляют политическую атмосферу Средиземноморья, мешая полнокровному оздоровлению международного климата в этом регионе.