Отказавшись от крупных полотен, большинство современных французских исследователей занялись углубленной разработкой отдельных аспектов раннесредневековой истории региона. Так, Ж.-П. Поли и М. Зернер заинтересовались историей семьи и народонаселения[115]. Выбор сюжетов подсказан как общими тенденциями развития современной медиевистики, так и состоянием источников, прежде всего наличием такого неоценимого для демографа памятника, как Марсельский политик[116]. При этом Ж.-П. Поли оговаривает, что структура семьи и демографическое поведение раннесредневекового провансальского крестьянина интересуют его не только сами по себе, но и как возможность взглянуть под новым углом зрения на протекавшие тогда социально-экономические процессы[117]. Еще одна приоритетная тема последних лет — "морфогенез" средневековой деревни, изучением которого занимаются как историки, в том числе на топонимическом материале, так и — все больше археологи[118].
Особо следует сказать о разработке истории знати. Эта тема привлекала внимание южнофранцузских медиевистов с незапамятных времен. Не углубляясь слишком уж далеко в прошлое, сошлюсь на упомянутые выше работы Ж. Кальмета, Г. де Мантейе, Л. Озиа, Ш. Игунэ. То была еще вполне традиционная историография, ориентированная на генеалогию и событийно-политическое повествование, и тон в ней задавали аристократы, изучавшие, по сути дела, свою семейную историю. Во второй половине века к истории знати обратились ученые вполне демократического происхождения и, нередко, откровенно левых убеждений. Осознав себя постепенно наследниками всех сословий прошлого и придя к выводу о невозможности осмыслить историю (в т. ч. экономическую) без исследования истории элиты, медиевисты плавно перевели родословные штудии в историю семьи, власти и социальной организации. Во Франции этот поворот связан с именем Ж. Дюби[119], хотя некоторые авторы испытали также прямое влияние англо- и немецкоязычной историографии, оказавшейся восприимчивой к этой проблематике еще в предвоенные годы.
Этим вопросам уделено немалое внимание в упоминавшихся выше общих работах П. Боннасси, Ж.-П. Поли, К. Лорансон-Роза. Что же касается специальных исследований, пальма первенства должна быть отдана М. Аурелю (каталонцу, живущему и работающему во Франции). В 1986 г. он опубликовал монографию об истории провансальского рода Порселет, в 1994 г. — другую монографию, о династических связях, матримониальной политике и статусу женщины в среде каталонской знати, и продолжает работать в этой области, постепенно расширяя регион и проблематику исследований[120]. Из других авторов назову Э. Дебакс и Э. Маньяни-Соареш Кристен, защитивших в 1997 г. (в разных университетах, но почти день вдень) диссертации, первая о социальных связях дома Тренкавелей[121], вторая — об отношениях провансальских монастырей с местной знатью[122]. Но наиболее значительной работой в этой области стала "государственная" диссертация К. Амадо о феодальной элите диоцезов Агда и Безье, завершенная в 1994 г. и защищенная год спустя[123]. Она явилась результатом почти тридцатилетней работы, в высшей степени добросовестной и в карьерном отношении совершенно бескорыстной (автор довольствуется скромной должностью в тулузском отделении CNRS), в ходе которой были прослежены родственные и социальные связи между виконтами Агда и Безье, с одной стороны, и многочисленными лицами неизвестного, как правило, статуса и происхождения, упоминаемыми в грамотах этого микрорегиона в качестве контрагентов, свидетелей сделок и просто соседей, — с другой. Основываясь как на именах этих лиц, так и на тщательном изучении географии их владений и юридических интересов, К. Амадо пришла к выводу, что большинство из них состояло с виконтами в какой-то степени родства, образуя низший слой местной знати. Доводы автора представляются подчас спорными, о чем речь пойдет ниже, однако это никак не умаляет значения этой очень незаурядной работы. В историографическом плане, одним из ее последствий стало обязательное применение просопографических методов анализа актового материала.
115
116
В эти же годы и по той же причине он привлек внимание ряда американских, бельгийских, немецких и российских медиевистов. См.:
119
Краткости ради, сошлюсь на два сборника его статей и одну монографию:
120
121
122
123