Читать онлайн "Средиземноморская Франция в раннее средневековье. Проблема становления феодализма" - Филиппов Игорь Святославович - RuLit

Составители грамот, похоже, не испытывали большой потребности в термине "феод". И это касается не только дарственных, купчих, обменных и других документов, регулирующих отчуждение имущества, которые в подавляющем большинстве оформлялись на латыни, но и клятв верности при принесении оммажа за замок или какое-то другое имущество, почти всегда записанных на вольгаре: даже в них термин "феод" встречается редко[3823]. Следует, правда, иметь в виду, что в Средиземноморье, в отличие от севера страны, инвеститура, т. е. передача земельного или иного имущества в феодальное держание, предшествовала принесению оммажа[3824] — феномен, в котором угадывается влияние римского права с его акцентом на вещных, а не личных отношениях. Но это вовсе не значит, что "верная служба" не была связана с получением земли от сеньора: все дело в том, что эта земля необязательно именовалась феодом.

Мысль об обладании землей на определенных условиях обычно выражена иначе, чаще всего при помощи глагола "держать", иногда в сопровождении слов fidelis или homo meus. Примером может служить диплом Карла Простоватого в пользу некоего "верного" по имени Стефан, приобретающего в аллод разнообразное имущество в нарбонском и руссильонском графствах, в том числе солеварни, "которые держали там его родители"; как именно, не поясняется[3825]. Возможно, речь шла о бенефиции или феоде, но эти термины в документе отсутствуют, и именно это важно: для выражения мысли об условном пожаловании слов fidelis и tenere оказалось достаточно. Можно было обойтись и еще более скромными лексическими средствами, чему в грамотах X–XI вв. имеются сотни примеров[3826]. В XI в., взамен так и не прижившемуся ни в разговорной речи, ни даже в канцелярском языке ученому слову detentio, появляется, несомненно, живое и широко употребляемое понятие "держание" — tenemento[3827], tenenda[3828], tenetura[3829], tenura[3830], tenedo[3831], tenezo[3832], tenore[3833], но эти термины обозначают не столько земельный объект, сколько причитающиеся с него повинности (что, конечно, взаимосвязано), и применяются как к крестьянскому, так и к благородному держанию.

Условия такого безымянного держания ничем не отличаются от держания феода; в частности, его запрещено отчуждать без разрешения сеньора[3834]. Обладатели пожалованных аллодов называют своего благодетеля господином и сеньором[3835], обязаны ему верностью и некими, к сожалению, не уточненными, службами[3836], а иногда и платежами[3837]. В этом случае аллод как материальный объект и аллод как особое право на этот объект практически неразличимы. На основе пожалования аллодов складывается иерархическая организация господствующего класса и система условного землевладения[3838]. Социально-правовым материалом для этого процесса служили, с одной стороны, институты римского вещного права (особенно владение, узуфрукт и прекарий), с другой — отношения личной верности, в ряде случаев наложившиеся на иерархию публичных должностей. Поскольку феод как таковой вплоть до середины XI в., местами и позже, не играл заметной роли, я избегаю, точности ради, называть описанное держание феодальным, хотя оно и просится на бумагу. Но если становление феодальных отношений не связывать жестко с появлением и распространением термина "феод", окажется, что этот процесс начался и обрел силу намного раньше, чем обычно полагают.

Итак, центральным институтом южнофранцузского общества IX–XI вв. был аллод, уподобляемый proprietas постклассического римского права, но чем дальше, тем больше приобретающий черты условного права на имущество, что объективно сближает его с бенефицием и феодом. По сравнению с ними, аллод оправдано считать привилегированной формой условного землевладения[3839]. Все это побуждает рассматривать аллод и феод в единой системе имущественных отношений, отмеченной тесным переплетением вещных и личных связей и мучительными поисками адекватных юридических, да и чисто лексических, средств самовыражения. Понимание этого даст в руки исследователя ключ к юридической терминологии источников, поражающей разнообразием и отнюдь не только при первом знакомстве оставляющей впечатление хаоса.