Раздел семейного имущества производился, как правило, уже после смерти обоих родителей — но не всегда. Такая ситуация была нормой, по-видимому, вплоть до IX–X вв., позднее всего лишь одним из возможных решений. В связи с этим отмечу, что в источниках часто употребляются термины portio[4033] и divisio[4034], вызывающие в памяти клаузулы римских и вестготских законов. Права первородства в изучаемом регионе не знали и, насколько мы можем судить, семейное имущество делилось поровну. Правда, известны случаи, когда, совместно продавая часть семейной земли, братья получают неодинаковые суммы денег[4035], но не исключено, что картину нарушают более ранние сделки, совершенные ими по отдельности. Братья обмениваются земельными участками, заключают между собой другие сделки[4036]. Сохранилось немало грамот, данных одним из братьев, выступающих в других сделках «дарителями[4037]. При описании границ земельных участков упоминаются угодья, принадлежащие братьям как совместно, так и порознь[4038].
Дочери наследовали наравне с сыновьями, при условии, что они вступали в наследство до выхода замуж. Сложнее ответить на вопрос, как поступали в тех, весьма распространенных случаях, когда замужество, а значит и получение приданого, имело место еще при жизни родителей. Римское право знало два подхода к этой, по сути, вечной проблеме. Согласно кодексу Феодосия, которым в Средиземноморской Франции руководствовались вплоть до эпохи рецепции, если вышедшая замуж дочь желала участвовать в разделе семейного имущества, она должна была внести свое приданое в общий котел (принцип collatio dotis)[4039]. В Кодексе Юстиниана получила отражение другая позиция, также восходящая к Дигестам, согласно которой, выходя замуж, дочь официально отказывалась от прав на отцовское наследство[4040]. В результате никакие приращения семейного имущества, произошедшие после установления приданого, не служили основанием для предъявления замужней дочерью дополнительных имущественных претензий — точно так же, как оскудение ее родительской семьи, случись оно после ее выхода замуж, не позволяло ее менее удачливым братьям и сестрам требовать возвращения части ее приданого. С этой нормой, как и со всем юстиниановым законодательством, в Средиземноморской Франции познакомились не ранее XII в., и в обиход она входила с трудом[4041]. С другой стороны, есть основания полагать, что и в рамках той модификации римского права, которая существовала в регионе в раннее средневековье, в условиях общей примитивизации юридической жизни, институт collatio dotis постепенно выродился и свелся к признанию приданого как нормальной формы наследственной доли, причитающейся замужней дочери[4042]. С точки зрения избранной темы, эти различия не имеют принципиального значения; важнее подчеркнуть равенство наследственных прав сыновей и дочерей и активное участие последних в управлении семейным имуществом и его перераспределении посредством заключения брачных союзов. В современной историографии, в связи с возросшим интересом к положению женщины, этот вопрос разрабатывается весьма активно[4043], что освобождает меня от необходимости заниматься им самому.
Источники позднекаролингского и посткаролингского времени зафиксировали и качественно другой подход к распоряжению семейным имуществом. Множество данных свидетельствуют о том, что семейное имущество далеко не всегда делилось между наследниками и что имущественные права индивида были серьезно ограничены интересами и волей семейно-родственной группы[4044].
4033
HGL, II, 96 (a. 838–840); Aniane, 150 (a. 853): omnem porcio michi debitam, quos michi advenit de condam genitore meo vel genitricie mea vel illius; 61 (a. 873 vel 875); Béziers, 17 (a. 918); HGL, V, 113 (a. 963, Narbonne); Nimes, 114 (a. 1016); Gellone, 466 (a. 1077–1099): per fraternalem partem… pro porcione fratrum meorum, etc.
4034
Béziers, 50 (a. 991): brevis testamenti divisionalis; Marseille, 110 (a. 1014): aliquid de hereditate mea que mihi sorte divisionis contingit et a progenitoribus meis Vuilelmo et Bellielde mihi jure hereditario provenit; Nimes, 112 (ca. 1015): brevis divisionalis; HGL, V, 359 (a. 1082): si episcopus ipse Biterrensis testamentum aut divisionem fecerit…
4035
Marseille, 572 (ca. 1065): recipit Lanbertus de precio solidos XI et medium, et Guilelmus frater ejus solidos V, et Rostagnus, alius frater, solidos VIIII. Ниже говорится о продаже еще одного участка, заключенной Ланбертом, его женой и детьми за дополнительную сумму.
4038
Nimes, 108 (а. 1011): de aquilone terra Bemardi fratri mei; Douzens, A112 (post a. 1169): ipso manso quem tenet Amaldi Bemucii, cum exitibus et ingressibus suis, quem habet Petrus, frater meus, in pignora propter X solidos narbonensis.
4041
4042
Об этом, на мой взгляд, говорят данные, собранные Ж.-П. Поли. См.:
4043
4044
Этот феномен известен, но его редко рассматривали с интересующей меня точки зрения. См. все же: