Уместно сказать, что люди этой эпохи считали в порядке вещей ограничить имущественные права не только контрагентов, но и собственных наследников. Яркий пример — предписание Гильома, "принцепса земли Риезской", своим детям, внукам и всему потомству, в течение девяти дней, после того, как падет подаренный им конь, поставить марсельским монахам замену — и так до скончания века[4210]. Особую пикантность этому распоряжению придает оговорка: "если будут иметь такую возможность". Перед нами еще одно впечатляющее отступление от римского права: обязательства наследников заканчивались в Риме с уплатой долгов (если они их вообще признавали), и распоряжения такого рода были бы расценены, как недопустимое нарушение прав новых domini. По средневековым понятиям, никакого противоречия в таком завете не было. Вопрос в том, как трактовать подобный платеж — ведь при желании, в нем можно увидеть и ренту…
Показательны также санкции, предусмотренные против тех, кто вздумал бы нарушить условия сделки. Угроза могла исходить как от светских, так и от церковных властей[4211], но, как уже отмечалось, чаще всего сделку оспаривали наследники традента, а то и он сам. В каролингскую эпоху это каралось возмещением ущерба в двойном или тройном размере, а иногда еще и огромным штрафом, столь непомерным, что вряд ли его кто-нибудь платил, и названным, по-видимому, именно для устрашения[4212]. В дальнейшем нарушителям сулили также отлучение от церкви[4213] и все проклятия, что содержатся в Библии[4214].
Перед нами свидетельство не столько буйных нравов, сколько иного, чем у церкви, отношения к отчуждению имущества: налицо спонтанное неприятие безусловного и бесповоротного отчуждения имущества. Церковь, вынужденная считаться как с реальным соотношением сил, так и с общественным умонастроением (чуждым римским представлениям о необратимости сделки и безусловном характере собственности), старалась решать подобные конфликты полюбовно, соглашаясь на то, чтобы наследники традента получили спорную землю в феод или какую-то разновидность владения[4215]. Любопытно, что традент и его наследники иногда обязуются впредь быть защитниками и помощниками того церковного учреждения, чьи права до этого оспаривали[4216].
Поскольку наши источники преимущественно церковного происхождения, уместно задаться вопросом о том, насколько описанные выше отношения типичны для общества в целом. Слов нет, статус церкви и отношение к ней были особыми, и дело не только в собственно правовых моментах — в статусе юридического лица, в формальном запрете (несомненно, нарушаемом) отчуждать церковное имущество и даже в том, что церковь более последовательно, чем миряне, придерживалась норм римского права, — но и в самой специфике сделок, заключаемых церковью: большинство из них оформлялись как дарения, тогда как среди мирян преобладали сделки купли-продажи, обмена, залога и т. д. Однако в тех, не слишком частых случаях, когда мы располагаем документами, фиксирующими сделки между мирянами, выясняется, что, с точки зрения понимания собственности, они удивительно похожи на сделки мирян с церковными учреждениями. Все те же формулы предоставления полной свободы — или, напротив, ограничения распоряжения имуществом, все та же готовность к тому, что сделка может быть оспорена семьей контрагента, все те же и даже еще более высокие штрафы и устрашающие проклятия[4217]…
4210
Marseille, 617 (a. 1064–1079): dono cavalium unum… et relinquo in mandatum omnibus filiis et nepotibus meis et omni posteritati mee, qui de meo semine exierit, ut ipsi faciant similiter, quandiu possibilitatem abuerint de onor aut aver, tali scilicet ratione, ut post mortem cavalli, quod ego dono, infra novem dies ego alium restitutam ei, similter et omnis posteritas mea.
4211
Apt, 59 (a. 1006): Si quis igitur ab hac die et deinceps extiterit aut comes aut vicecomes aut episcopus ipsius civitatis aut undecumque adveniens extiterit, volens inrumpere istam donationem aut inquietare temptaverit; Marseille, 788 (a. 1047): Si quis autem comes, vicecomes, comito, episcopus, presbiter, clericus, laicus vel aliqua persona hanc donationem annulare voluerit…
4213
Apt, 24 (а. 973); 79 (са. 1048); Aniane, 189 (а. 1036–1060); Nimes, 161 (а. 1092), etc.
4214
Apt, 25 (а. 976): veniant super eum triginta dua maledicciones quae in veteri testamento continentur (речь идет о проклятиях, перечисленых в 108-м псалме, которые христиане адресовали Иуде); Béziers, 92 (а. 1092): omnes maledictiones Veteris et Novi Testamenti super eum veniant, etc.
4215
См.:
4216
Vabres, 10 (a. 930): et quamdiu ego Bemardus vixero de ipso sancto loco non haeres sed tutor et deffensor sim; Lézat, 1071 (ca. 1060): rogo vos et amoneo et precor omnibus parentibus sive nepotibus sive omnibus consanguineis meis ut adjutores sitis Domino Deo et Sancto Petro…