За избавление от рабства и связанных с ним барьеров в сознании, праве и экономике и переход к более соответствующим человеческому достоинству отношениям общество заплатило немалую историческую цену. Она выразилась в общем огрублении нравов, будь то отношение к книжной культуре, поведение в храме или гастрономические пристрастия. Переложив на плечи крестьян заботу о хлебе насущном, элита вынуждена была примириться, фигурально говоря, с ухудшением качества этого хлеба. Появление вместо вина каких-то шокирующих истинного римлянина самодельных напитков, уменьшение роли оливкового масла и его прогрессирующая замена жирами животного происхождения — факты из того же ряда. Конечно, мы далеко не достаточно осведомлены о жизни хинтерланда даже такой романизированной провинции, как Нарбонская Галлия. Не исключено, что в первые столетия средневековья на авансцену истории вышли люди, которые всегда питались преимущественно ячменем и мясом. Но что, в таком случае, позволило им отодвинуть в сторону изысканных и, как будто, все еще влиятельных жителей равнин, продолжавших ориентироваться на римские стандарты потребления? На ум поэтому приходит другое объяснение: покачнулись сами ориентиры. Вместе с Империей рухнули и устоявшиеся представления о том, как надлежит себя вести, чтобы сделать карьеру и просто не прослыть варваром. И хотя перед лицом настоящих варваров истинные римляне еще не одно столетие держали марку, общее огрубление их повседневной жизни, равно как сельского хозяйства, ремесла и строительства налицо. Очевидно и то, что перепоручение забот о прокормлении общества мелким зависимым хозяевам достаточно низкого культурного уровня имело одним из результатов свертывание торговли и денежного хозяйства. Постепенно (не позднее начала VIII в.) ушли в прошлое заморские грузы, предназначенные для повседневного потребления. Отныне из-за моря везут лишь предметы роскоши и культа. Все действительно необходимое для повседневной жизни производится в хозяйстве зависимого крестьянина.
Вопреки распространенным представлениям, изучаемая эпоха не была отмечена катастрофическим упадком агрикультуры. Источники позволяют говорить лишь о сравнительно небольших модификациях того типа сельского хозяйства, который сложился в регионе при римлянах и, в целом, несмотря не колебания климата и экономической конъюнктуры, продержался до эпохи индустриализации. Остались прежними орудия труда и основные технологии; изменения сводятся к уменьшению числа вспашек и некоторой примитивизации виноделия. Более ощутимы перемены в наборе сельскохозяйственных культур, но и они не носят принципиального характера. Кризис затронул главным образом инфраструктуру: системы коммуникаций (и морских, и сухопутных), водоснабжения, общественные работы по благоустройству городов, осушению болот и т. д., а также доступ к месторождениям металлов, в том числе драгоценных, и организацию рынков, существование которых сильно зависит от политической стабильности и безопасности. Лишив сельскую экономику многих точек социальной опоры, этот кризис, в конечном счете, ударил и по ней, но видеть в нем следствие упадка самой агрикультуры оснований нет.
Перемены, произошедшие в раннее средневековье в сельском хозяйстве, — как отрицательные, так и положительные, — связаны, в первую очередь, с изменением социального типа работника и самой экономической организации. Парадоксальным образом, испомещение раба на землю имело для экономики и плюсы, и минусы: с одной стороны, оно привело к огрублению производства (в большей, надо полагать, мере, чем появление в регионе немногочисленных варваров), с другой — обусловило предпосылки экономического роста, во все времена сопутствовавшего трудовому крестьянскому хозяйству, в целом, более эффективному, чем рабовладельческая вилла. В этом отношении, дезорганизация общественной инфраструктуры, произошедшая, если не в V, то в VI–VII вв. была более однозначной. Ее самым очевидным негативным последствием явилось постепенное свертывание рыночных связей и межрегионального обмена. Показательно, что, по мере того, как средневековое общество становилось более устойчивым, возникали такие формы хозяйствования, которые практически не были известны в древности, например перегонное скотоводство, экономически объединившее прежде обособленные и в природно-географическом отношении очень непохожие районы. Начало этого явления относится к XI–XII вв. — времени бурного роста городов и городского ремесла, прежде всего, сукноделия.