Вихрь был столь силен, что вращающаяся стеклянная дверь едва не расплющила физиономию выходящему следом клиенту. Вежливый служащий, сопровождавший его, с трудом предотвратил удар. Он был потрясен.
Глаза обоих мужчин, однако, проводили удаляющуюся Кристину с сочувственным пониманием. Оба они оказались свидетелями ее препирательств с клерком.
— О, месье! — воскликнул служащий. Он явно опасался праведного гнева достойного клиента.
Но достойный клиент не обратил на него внимания. Он по-прежнему смотрел вслед стройной фигурке, рвущейся сквозь толпу. На лице его отразилась откровенная смесь восторга и сожаления. Давно знавший его служащий понимающе улыбнулся, однако тут же согнал улыбку с лица и поклонился клиенту сквозь стекло.
Вырвавшись на яркий солнечный свет афинского утра, Кристина не замечала ничего. Она была зла как сто чертей.
Деньги ее, а не банка. Они — итог многих часов напряженной, если не изматывающей, работы. Предмет ее гордости. А банк не позволяет получить их! Она подошла к краю тротуара и стала смотреть на сверкающую, парящую и воняющую бензином ленту металла и дыма, называемую утренней афинской пробкой. Ярость, которая до сих пор раздирала ее, внезапно прошла. Сейчас она была растерянна и обеспокоена.
Достойный клиент, прохаживающийся у банка, заметил колебания Кристины, медлившей на краю тротуара. Не став подзывать машину, он опустил руку. Забавная девушка.
Кристина ничего не замечала. Дрожащими пальцами она отбросила назад упавшие на глаза мягкие прямые волосы. Мужчина уловил в этом жесте нервозность. Глаза его потемнели.
Мгновение поколебавшись, он пожал плечами и подошел к ней.
— Могу я чем-нибудь помочь?
Кристина вздрогнула от его голоса и резко повернула голову. Слова были вежливы, но тон нетерпелив.
К ней обращался мужчина в безукоризненном кремовом костюме. Среди ее знакомых не было ни одного с такими отглаженными стрелками. Или разговаривающих с такой резкостью, словно противореча себе.
— Что? — отсутствующе переспросила она. Мужчина приподнял брови.
— Вид у вас несколько встревоженный.
Какой-то чудак. По его нетерпеливому тону можно подумать, что он торопится избавиться от нее. Хотя избавляться придется ей… Кристина приподняла солнечные очки, чтобы получше рассмотреть незнакомца. Обследование было и откровенным и обстоятельным.
Не лишенное приятности властное лицо. Рост выше, чем у нее, хотя Кристина считала себя высокой женщиной. Кожа смуглая, чуть не оливковая. Очень темные волосы и густые широкие брови. Вдобавок ко всему мощный нос, стальная челюсть, скульптурно вылепленные губы, в очертаниях которых самообладание борется с чувственностью, и сонные полуприкрытые глаза.
Очень сексуальный мужчина, подумала Кристина. От него веет притягательностью, словно жаром из приоткрытой печи. На мгновение у нее перехватило дыхание.
Кристина даже испугалась. Обычно она не мыслила такими категориями. Фактически за последние шесть лет у нее появилось множество знакомых мужчин, но что-то не помнится, чтобы первой реакцией хоть на одного из них был участившийся пульс в знак признания мужской силы. Она мгновенно почувствовала себя женственной, хрупкой и уязвимой.
Ее васильковые глаза расширились. Этого еще не хватало! Уязвимость означает слабость, а Кристина не считала себя слабой. Она очень напряженно работала, чтобы завоевать независимость, и банковский счет был ее гордостью.
— Встревоженный? — переспросила она.
Незнакомец внезапно улыбнулся. Что за ослепительная улыбка…
— Ну, вы едва не снесли дверью мой римский профиль, — пояснил он, указывая на импозантное здание банка, из которого оба только что вышли.
Кристина поежилась и даже слегка покраснела.
— Простите, пожалуйста, я не заметила. Я имею в виду, не заметила вас.
Мысли путались под его взглядом. Присмотревшись, Кристина заметила, что сейчас он совсем не выглядит нетерпеливым. Скорее сонным… и благодушным. Она приободрилась.
— Я просто задумалась, — созналась она, пытаясь говорить спокойно и размеренно. — Мне сказали, что нельзя получить собственные деньги. Боюсь, я вышла из себя.
Мужчина усмехнулся.
— Я видел. Или по крайней мере уловил конец разговора. Кажется, вы требовали справедливости.
Кристина загрустила.
— Возможно, и так, но следовало лучше держать себя в руках. Как только я начала стучать кулаком по стойке, у клерка пропала всякая охота помогать мне.
Мужчина снова улыбнулся. Опасная улыбка, в испуге подумала Кристина.
— Может быть, просто хотел, чтобы вы пришли снова? — предположил он. — Вы определенно осветили весь зал.