2) страна ввергнута в глубокий системный кризис, который усилен проводимой последние семь лет бездумной либеральной политикой; признаки рыночной экономики и открытой политической системы, импортированные под надзором МВФ, поверхностны и формальны, а национальная основа (жизнь 90% населения) испытала чудовищный регресс (падение главных показателей в несколько раз, включая показатели качества жизни и инвестиций в человеческий капитал), ресурсы и собственность присвоены плутократией, кризис будет только усиливаться, никакой спокойной эволюции (роста) не будет, требуется жесткая программа срочной реанимации страны, спасения целых регионов.
Первая позиция ("партии победителей", которую можно назвать по аналогии с западной теорией "золотого миллиарда" и с учетом российской деноминации, "золотым миллионом") разделяется на практике всеми группами российской политико-экономической элиты: от "младореформаторов" и "опытных хозяйственников" до парламентского большинства, которое получило, по его мнению, необходимые, но еще далеко не достаточные средства от продажи своей оппозиционности. Тактические противоречия (борьба за президентство, за последние куски собственности, за средства информации между "бюрократическим" и "олигархическим" капитализмом, между старыми и молодыми "волками" и т.д.) не могут нарушить трогательной идеологической идиллии новых хозяев страны друг с другом и с их многочисленными вассалами.
Вторая позиция ("партии проигравших") молчаливо разделяется тем не существующим для элиты, "агрессивно-послушным" большинством населения страны, которое на своей шкуре испытывает прелести либеральной стабилизации, но не обладает навыками, да и потребностью самостоятельно объединяться перед лицом национальной катастрофы. Поэтому крах либеральной политики (обесценение рубля и невыплата внутреннего госдолга) будет интерпретирован "партией победителей" не как естественный конец искусственной "экономики миражей", импортированной финансовой системы, а как плата за ущербность реальной экономики, которая "не доросла" до своих новых прекрасных одежд, как заговор "темных сил" против светлого будущего России (как сказал один из жрецов реформ: "Экономический подъем в России неизбежен, как восход солнца").
Причудливая Московская либерал-патриархия - вот наиболее вероятная форма "краха" либеральных идей в России, их перерождения в идею крепкого государства, дающего народу "хлеба и зрелищ". С точки зрения поиска "стрелочников", будет предпринята попытка (в этом направлении почва уже зондируется) переложить ответственность за финансовый крах с "ядерных" западных спекулянтов.
Строительство НМЭ практиками и идеологами "партии победителей", еще сегодня пламенно убеждающими всех в благотворности безудержной либерализации, будет обосновано воскресшими вдруг патерналистскими лозунгами типа "государственные интересы выше частных", "опора на собственные силы", "борьба с нетрудовыми доходами" и проч. Фактически будет установлен новый двойной стандарт: непрекращающиеся заверения в продолжении либеральной политики вовне страны и антилиберальная, этатистская пропаганда внутри страны.
Этот стандарт будет, вероятно, принят и внешними кредиторами, поскольку обесценение внутреннего долга и внутренних либеральных ценностей лишь повышают надежность внешних обязательств Российского государства. Установление прочного социального, макро- и микроэкономического порядков будет только приветствоваться мировыми денежными и политическими властями, поскольку их пугает нынешняя внутренне либерализованная ("мафиозная") Россия с ее антизападными, жестокими и непонятными правилами игры.
Политическая адаптация к НМЭ рассматривается в части 2 доклада.
ЧАСТЬ 2. СРЕДНЕСРОЧНЫЕ СТРАТЕГИИ АДАПТАЦИИ К НМЭ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И КОРПОРАТИВНЫХ СТРУКТУР
Распространено мнение, что подробно рассматривать адаптацию госструктур к мобилизационному режиму нет необходимости: уж они-то точно выиграют от любых мобилизационных мероприятий, укрепят свою власть за счет бизнеса и населения, станут основой мобилизационного режима.
С другой стороны, принято считать, что корпоративные структуры практически бессильны на уровне определения стратегии государства, что они обречены пассивно приспосабливаться к "государственной машине".
На самом деле, оба утверждения (об автоматическом выигрыше госструктур при переходе к НМЭ и проигрыше корпораций) неверны: во-первых, даже сохранятся далеко не все госструктуры, а во-вторых, глобальные мобилизационные мероприятия могут успешно осуществлять и корпорации (так, "военный коммунизм" построило негосударство, которое было в то время разрушено, а "особая корпорация" большевиков).
Аналогия между устойчивостью финансовой стабилизации и прочностью нынешнего политического режима вполне оправдана, поскольку и механизмы, и интересы, и следствия политического и экономического режимов 1991-1997 гг. взаимообусловлены. Особенно важно понять эти взаимосвязи в период нестабильности - начавшегося с 23.03.98 перехода к новому состоянию политической и, как доказывается настоящим докладом, экономической системы.
Введение. НАЧАЛО ПЕРИОДА ПЕРЕХОДА К НМЭ: ХАРАКТЕР РЕЖИМА
Итак, страна в очередной раз "проснулась" в понедельник, 23 марта 1998 г. Президент России объявляет об отставке Правительства и "сохранении курса". Заканчивается новейший "микропериод застоя" (1994-1997 гг.) президентской власти, сложившейся в условиях политических кризисов 1991 и 1993 гг. и испытавшей последнюю встряску во время выборов 1996 г. Этот период создал иллюзорную устойчивость президентско-правительственной системы "сдержек и противовесов". Но то была "импортированная прочность", подобная "стабильности" сопряженной финансовой системы, основанной на притоке средств нерезидентов.
Политическая система 1994-97 гг. была основана на притоке (импорте) политических средств извне президентской власти: президент активно делился реальной властью с Парижским и Лондонским клубами, МВФ, Правительством, Центробанком, региональными элитами, "олигархами", с информационной властью (ОРТ, НТВ), которая впрочем полностью инкорпорирована в административно-финансовую "командную систему". Последствия политического импорта аналогичны последствиям импорта капитала: ускоренный износ системы власти (аналог в финансовой области - разрушение бюджетной системы), вывоз сверхвысоких политических дивидендов в область непубличной, т.е. частной, клановой политики (финансовый аналог - вывоз нерезидентами сверхдоходов от операций с ГКО).
Список аналогий и взаимосвязей можно продолжать долго. Поэтому совершенно закономерно, что "импортные ресурсы" президентской власти закончились одновременно с ресурсами либеральной финансовой стабилизации.
Как только внешние источники поддержки президентской власти иссякли и дело дошло до открытого дележа наследства при живом родителе режима, а ожидания массовых "политических инвесторов" (населения) в очередной раз оказались вложены в необеспеченную пирамиду обязательств государства (своевременная выплата пенсий и зарплат, обещания экономического подъема, "народный капитализм" и т.п.), потребовалось объявить реструктуризацию политических обязательств президента, первым актом которой является отставка правительства. За первым актом неизбежно последуют второй, третий и т.д.
Акты политической драмы будут вскоре подкреплены актами драмы экономической, начиная, как это показано в части 1 доклада, также с реструктуризации гособязательств (в данном случае - ГКО).
Каковы возможные политические сценарии перехода к НМЭ?
Сначала позволим себе минимально необходимый экскурс в область методологии политического и экономического анализа, чтобы корректно определить общий характер нынешнего политического режима.