Средневековая андалусская проза

Я читал в каких-то рассказах про кочевых арабов, что их женщины не удовлетворяются и не верят страсти любящего, пока не разгласит он и не откроет своей любви к ним и не объявит о ней во весь голос. Я не знаю, что это означает, раз о них говорят, что они целомудренны. Какое же целомудрие у женщины, когда предел ее мечты и радости — стать знаменитою в этом смысле?

ГЛАВА О ПОКОРНОСТИ

Одно из удивительных явлений, случающихся при любви, — покорность любящего любимой, когда он изменяет свой нрав и привычки, данные ему от природы, приноравливаясь к свойствам того, кого полюбил. И видишь ты, что человек суров нравом, тугоузд, норовист, обладает решимостью, пылок в гордости, не терпит несправедливости, но едва только почувствует он веянье любви, и кинется в ее пучины, и поплывет в ее море, как суровость обращается в мягкость, тяжелое становится легким, острое тупым, и непокорность сменяется послушанием. Об этом я скажу отрывок, где есть такие стихи:

Как близости былой не проявиться?
Игре судьбы нельзя не подивиться,

Когда мечом тростинка помыкает,
А пленная газель царит, как львица.

Я скажу еще стихотворение, где есть такие строки:

Если ты приходишь в ярость, безнадежно пропадаю,
Словно мелкая монета, я — несчастный непоседа,

Но при этом наслаждаюсь беспощадною любовью;
Для влюбленного безумца лишь в погибели победа.

Если бы узрели персы вдалеке твой лик прекрасный,
Чтить они бы перестали Хурмузана и мобеда[26].

А иногда любимая не терпит выражения жалобы и тяготится, слыша о любовной тоске, и видишь ты тогда, что любящий скрывает свою печаль и сдерживает грусть, храня свой недуг про себя.

Влюбленный поистине клеветник, и, когда упрекают его, начинаются извинения за любой грех и признания в преступлениях, в коих он и неповинен, но соглашается со словами возлюбленной и отказывается ей перечить.

Я хорошо знаю человека, которому на беду была послана такая возлюбленная, и она не переставала приписывать ему провинности, хотя за ним не было вины, и обрушивать на него упреки и гнев, хотя кожа его была чиста от греха.

Я скажу стихотворение к одному моему другу, — хотя в нем говорится не совсем о том, о чем мы с вами ведем сейчас разговор:

Остаться мне или бежать? Меня красота поманила,
Но как бы гордыня твоя сияния не затемнила!

Я снес бы укоры твои безропотно и терпеливо,
Когда бы печальных седин порою хула не чернила.

Раздумывает человек о том, что зовется прекрасным,
И пятнами не запятнать блистательнейшего светила.

Веснушки не портят лица, от родинок милая краше,
Но если веснушек не счесть, лицу красота изменила.

Измученному помоги! Страдалец уже изнывает.
Ты видишь: бумага в слезах, заплакали даже чернила.

Но пусть не говорит говорящий, что терпение влюбленного, когда его унижает любимая, — низость души: он ошибается. Мы знаем, что любимая не ровня любящему и не подобна ему, чтобы отплачивать за ее обиды; не относится ее брань и грубость к тому, за что хулят человека, и не остается память о них на долгие годы. Это ведь происходит не в приемных залах халифов и покоях предводителей, где терпеливость навлекла бы презренье, а кротость привела бы к унижению. Ты видишь, что человек увлекается своей рабыней, неволя которой в его власти, и никакое препятствие не мешает ему ее обидеть, — какая же может быть от нее защита?

Что же касается причин гнева из-за оскорбления, то они не таковы. Это бывает лишь между знатными мужами, каждый вздох которых считают и за смыслом речей которых следят, приписывая им отдаленные причины, так как вельможи не роняют слов впустую и не бросают их зря. А любимая — это молодой тростник и гибкая ветка, она проявляет суровость и прощает, когда захочет, а не по какой-нибудь причине. Об этом я говорю:

Даже самый горделивый унижался перед милой,
Неприступную твердыню завоевывая лестью.

По стонам аль-Мустансира я теперь иду, влюбленный;
Колкости моей любимой счесть готов я доброй вестью.

Женщина — тебе не ровня; унижаясь перед нею,
Не пожертвуешь при этом ты своей мужскою честью,

26

Мобед — жрец у огнепоклонников, приверженцев древней религии в Иране.