Средневековая андалусская проза

Удовлетворенность имеет несколько степеней, сообразно тому, что достижимо и возможно, и первая из них, — когда довольствуются посещением. Поистине, в этом надежда из надежд, и возвышенно это среди того, что дарует судьба, хотя и проявляется при этом застенчивость и смущение, ибо каждый из любящих знает, что у другого в душе.

Посещение бывает двух видов: во-первых, когда любящий посещает любимую, и в этом случае возможно многое, а во-вторых, когда любимая посещает любящего, и тут ничто невозможно, кроме взглядов и незначительного разговора.

Об этом я говорю:

Сменилась близость отдаленьем; теперь я чужд былым усладам;
Кое-когда с тобой встречаясь, довольствуюсь я робким взглядом.

Хоть раз на дню тебя увидеть — предел моих мечтаний ныне,
А прежде было бы мне мало весь век прожить с тобою рядом.

Стремился к почестям сановник, однако в тягостной опале
Спасение души смиренно другим он предпочел наградам.

Что же касается ответа на приветствие и на обращенные речи, то в этом надежда из надежд, хотя и говорю я в моей поэме:

В отчаянье малым довольствуюсь, разлукою уничтожен:
Ответом твоим на приветствие, когда твой ответ возможен.

Но так чувствует себя лишь тот, кто способен в своих чувствах довольствоваться самым малым, лишь бы услышать из уст любящей надежду на большее, и в этом особенности тех, кто может или же способен ждать и надеяться. Я знал человека, который говорил своей возлюбленной: «Обещай мне и солги!» — желая утешить свою душу ее обещанием, хотя бы и неправдивым. Я сказал об этом:

Ты солги мне, суля невозможное счастье,
Чтобы счастье в тоске мне узнать понаслышке.

Если в жизни моей невозможны свиданья,
Подари мне тогда хоть мечтанья в излишке!

Так ликует народ, видя молнию в небе,
Даже если дождя не бывает при вспышке.

Вот нечто, относящееся к этой главе, — это видел я сам и видел со мною другой человек. Одного из моих друзей ранила ножом та, кого он любил, и видел я, как влюбленный целовал раненое место и плакал над ним снова и снова.

Я сказал об этом:

Сказали мне: «Ты ранен ею», но выразил я покаянье,
Ответив: «Нет, клянусь, не ранен, я в безнадежном обаянье.

Мою любимую почуяв, кровь к ней потоком устремилась
И не вернулась больше в жилы, так привлекательно сиянье!

И если милая врагиня в кровопролитии виновна,
То сам я — выкуп за такое благодеянье в злодеянье».

Непритязательность также и в том, что радуется человек и удовлетворен он, если обладает какой-нибудь вещью возлюбленной. Поистине, это прекрасное качество души, и пусть в этом нет ничего, кроме того, что рассказал наш Аллах великий о возвращении зрения к Якубу, когда дали ему рубаху Юсуфа[53] — мир с ними обоими! Об этом я говорю:

С тех пор как в безжалостном гневе со мной госпожа распростилась
И сердце в опале бессрочной за грешную страсть поплатилось,

Живу я лишь тем, что на память остались мне платья любимой,
Как будто в поношенной ткани желанье мое воплотилось;

И я при таком утешенье похож на пророка Якуба,
Который скорбел по Юсуфу, и сердце в груди возмутилось,

Однако в глубокой печали, в отчаянье неукротимом
Понюхал он платье Юсуфа, и зренье к нему возвратилось.

Сколько я видел влюбленных, которые дарят друг другу пряди волос, окуренных амброй, опрысканных розовой водой; концы их соединяют мастикой или белым очищенным воском и завертывают их в куски расшитой ткани, шелка или чего-нибудь похожего, чтобы было это памятью при разлуке. Что же касается дарения зубочисток, после того как их пожуют, или мастики, после ее потребления, то это часто бывает у всякой пары влюбленных, для которых недоступна встреча. Об этом я скажу отрывок, где есть такой стих:

Я никогда не сомневался: ее слюна — вода живая,
Хотя мое мертвеет сердце, в страстях бесплодных изнывая.

Рассказ

Рассказывал один из моих друзей со слов Сулаймана ибн Ахмада, поэта, что тот видел Ибн Сахля, хаджиба[54] на острове Сикиллия[55] (а говорят, что Ибн Сахль был необычайно красив). И увидел он его в одном из мест увеселения, и Ибн Сахль шел, а за ним шла женщина и смотрела на него. И когда он отдалился, женщина подошла к тому месту, где стоял Ибн Сахль, проходя, и стала целовать и лобызать землю там, где остался след его ноги. Я скажу об этом отрывок; он начинается так:

Пускай хулители меня преследуют недобрым словом,
Я по твоим следам пойду; с безумным схож я звероловом.

О жители полупустынь, где засуха царит годами,
Когда пойдете вы за мной, моим подвигнутые зовом,

И наберете вы земли, где след запечатлелся дивный,
Минует вас неурожай в своем убожестве суровом,

Поскольку всякая земля, стопою тронута подобной,
Преображенная, родит в своем великолепье новом.

Так распознал ас-Самари[56] след несравненного Джибрила,
След, от которого скудель прозрела под небесным кровом;

И вылепил ас-Самари из чудодейственной скудели
Шафранно-рыжего тельца, ревевшего протяжным ревом.

Я говорю еще:

Благословен твой край родной, где все живут на всем готовом;
Там благоденствует народ наперекор враждебным ковам;

Там каждый камень — самоцвет, а тернии подобны розам,
А наилучший мед слывет водой в богатстве родниковом.

Один из видов непритязательности — когда удовлетворяются посещением призрака во сне и приветствием видения; приходит это лишь от воспоминаний непокидающих, обетов неизменных и нескончаемых мыслей; и когда засыпают глаза и успокаиваются движения, прилетает призрак. Об этом я говорю:

Был юноша осчастливлен отрадным ночным виденьем,
Хотя влюбленного стража держала под наблюденьем;

И я всю ночь веселился, вкусив такие восторги,
Что ради них пренебрег бы любым другим наслажденьем.

Ко мне пришел призрак милый, когда воцарился сумрак,
И сердцем распоряжался, как вечным своим владеньем.

Явилась мне, как и прежде, хотя лежала в могиле,
И кто на моем бы месте считал ее наважденьем?

Мы стали, какими были; былое как бы вернулось,
Мою порадовав душу во сне двойным награжденьем.

Поэтами сказаны о посещении призрака слова диковинные, ими изобретенные, и каждый опережает другого, высказывая какую-либо мысль. Так, Абу Исхак ибн Сайяр ан-Наззам, глава мутазилитов, считает причиною посещения призрака страх души перед соглядатаями, поставленными над прекрасным телом. Абу Таммам Хабиб ибн Аус ат-Таи считал причиной этого то, что соитие с призраком не вносит порчи в любовь, а соитие с подлинным созданием вносит в нее порчу. Аль-Бухтури видел причину прихода призрака в том, что он освещается огнем страсти влюбленного, а ухода его — в опасении утонуть в слезах любящего. А я, не сравнивая своих стихов с их стихами — у них преимущество предшествования и первенства, и мы только подбираем, а они были жнецами, — но подражая им и идя по их следу и следуя по их пути, который они проложили и осветили, — скажу отрывок в стихах, где изъяснил я посещение призрака:

53

Якуб и Юсуф — арабские имена библейского пророка Якова и его сына Иосифа (Прекрасного). Согласно легенде, слепой Яков прозрел, когда сыновья принесли ему рубаху Иосифа, сказав, что тот погиб, хотя на самом деле они продали брата в рабство, — история эта рассказана и в Коране.

54

Хаджиб — букв.: «преграждающий» (путь к халифу, эмиру), в западных мусульманских государствах титул первого министра и главного вазира.

55

Сикиллия — арабское название острова Сицилии, находившегося под властью арабов с 878 по 1090 г.

56

Ас-Самари — библейский самаритянин, побудивший евреев поклоняться золотому тельцу; спрошенный Моисеем, самаритянин говорит, что он увидел то, чего не видели другие, — след посланника божьего; легенда добавляет, что это был след копыта коня архангела Гавриила (Джабраила). — Легенда эта полностью заимствована Кораном.