Для исландской культуры было характерно полное отсутствие конфликта поколений. Дети, становившиеся взрослыми к 12–14 годам; женатые люди; старики, которыми становились скорее по физическим причинам: потере сил или остроты рассудка, чем в силу возраста, взаимодействуют между собой без каких-либо противоречий; в этом обществе, как мы уже говорили в начале книги, безраздельно властвует понятие порядка, к которому мы вновь обратимся при рассмотрении исландской религии. Все — каждая вещь, существо, человек — должно было занимать свое место, а всякие маргиналы и асоциальные типы считались в высшей степени ненормальными и скандальными. В конечном счете таких людей было очень немного. Добавьте к этому прагматичность человеческого существования, о чем изумительно свидетельствует строфа из Речей Высокого.
V
Религия
Религии в том смысле, который мы обычно вкладываем в это слово, в дохристианской Исландии (и вообще в Скандинавии) не существовало. У северян не имелось самой идеи связи (religere) между реальным и духовным мирами (поэтому их священники сильно отличались от христианских), и представлений о совершенстве или идеале, то есть месте, где наши земные понятия достигали бы своего абсолютного и абстрактного предела (re-legeré). Не существовало также и представлений о небытии или абсолюте. Исландцы знали только высшие силы, несколько неопределенные и поэтому упоминаемые во множественном числе, даже в нейтральной форме, которые управляли судьбами; считалось важным добиться от них милости своими действиями, поступками, приношениями. Таким образом, «религия» сокращалась до культа, который в свою очередь преобразовывался в набор магических действий.
Эта тема очень обширна и не имеет определенных границ. Она, бесспорно, выходит за рамки того краткого обзора, которым нам придется ограничиться на этих страницах. Не следует также забывать об оговорках, приведенных в начале предыдущего раздела (см. Этапы жизни, глава 4): мы не можем знать степень подлинности сообщений о язычестве в письменных источниках, которыми располагаем. Эта серьезная проблема породила множество весьма интересных теорий. Мы будем придерживаться так называемого естественного подхода, потому что, с одной стороны, создание развитых абстрактных или метафизических систем не является сильной стороной древних исландцев, а с другой стороны, потому, что между идиосинкразиями и мифами, ритуалами, обрядами, верованиями, которые мы можем попытаться восстановить, возникло нечто вроде сговора (рискнем воспользоваться подобным термином). Стоит еще раз напомнить, что авторы двух наших основных источников — датчанин Саксон Грамматик (Saxo Grammaticus), автор «Деяний датчан» (Gesta Danorum, ок. 1200 года) и исландец Снорри Стурлусон («Младшая Эдда», ок. 1220), были добрыми клириками, получившими классическое образование. Они только придавали собственную интерпретацию преданиям, которые хотели донести до потомства, а порой и сами-то не слишком хорошо понимали собственные источники. И чтобы, наконец, завершить преамбулу, напомним, что исландцы были северными германцами, как и их прямые предки — норвежцы, и их, безусловно, не следует смешивать с континентальными германцами (предками немцев, голландцев и отчасти англосаксов): это очень важный момент. Мы уже говорили о Сигурде Фафниробойце, образце истинно германского героя. Типаж этот не является полностью исландским. Он мог прийти из Дании (из Бургундархольма — нынешнего Борнхольма, вне сомнения, являвшегося прародиной бургундцев): в легенде, описанной в «Песне о Нибелунгах», нет ничего исландского, она серьезно отличается от текста поэтической «Старшей Эдды» или от чисто исландской Саги о Вольсунгах.