Кроме того, героине неоправданно везло всегда и во всем. Грубо говоря, если она падала с небоскреба - тут же находился либо ловящий ее герой, либо стог сена, либо свежеоткрытые магические способности или ангельские крылья.
В крайнем случае - ускоренная регенерация.
И Аля сильно подозревала, что если это другой мир - ей такая халява не светит. Зато светит загнуться без антибиотиков. Тем более, что по ее ощущениям даже кружку не мыли недели две. А саму сиделку - с рождения.
И девушка приняла простое решение.
Молчать.
Молчать и еще раз молчать!
Среди говорящих попугаев дольше живут те, которые меньше говорят. К людям это еще более применимо.
А жить - хочется. И не в местном дурдоме. Если тут вообще такие есть.
Хорошо еще - если дурдом. А если...
Святая инквизиция, например, пришельцев из другого мира первым делом бы протестировала на связь с дьяволом. То есть - притопила с камушком на шее. Выплывет - виновна. Дьявол ей помог. Не выплывет?
Братья. Она была невиновна. Помолимся же за ее грешную душу. Ибо все, что Бог не делает - все к лучшему.
Очень приятные ощущения.
Даже если все это бред - Аня подозревала, что и в бреду ей утопиться не захочется. Или торжественно сжечься. Кажется, это называлось аутодафе?
Поэтому - плевать, какой это мир, какой век (судя по обстановке - не больше пятнадцатого, даже зеркал нету!), какая планета...
Плевать на все, кроме своего здоровья.
Спать, набираться сил - и выздоравливать.
Спать.
Аля вздохнула поглубже - и принялась считать овец.
Уснула она на 16-й скотинке.
***
Второй культурный шок Алю ждал при следующем пробуждении. Вот так сидел в кустах - и ждал.
А что делать? Девушка проснулась, попила воды - и захотела на горшок. Верная сиделка, воняющая еще сильнее (ладно, был бы человек хороший, а ароматизировать любого можно) откинула одеяло и принялась подсовывать под Алино тело что-то вроде средневекового судна.
Действовала она так неловко и неумело, что пролежни были бы обеспечены. Или - уже. Но Але было не до пролежней. Дико расширенными глазами она смотрела на свое (какое, к чертям свинячьим, свое!?) тело. И понимала, что это - НЕ ОНА!!!
Аля от рождения была черноволосой, чуть смуглой, с серыми глазами. Всегда - не больше 46-го размера. То есть - вполне стандартная девушка при росте 170 см.
А тут!?
На простыне, которую тоже надо было бы уже месяц как постирать, расположилась полуобнаженная (розовая ночнушка задралась чуть ли не до пупа) рыхлая тушка размера этак 56-го. Или вообще шестидесятого. Весьма рыхлая и белокожая. И что самое ужасное - блондинка!!! Судя по растрепанным волосам, из длиннющей косы, которая тоже обнаружилась под одеялом.
Натуральная.
Аля ушла в глубокий обморок. Правда, описаться она смогла и в обмороке.
***
Третий раз девушка открыла глаза днем.
Ощущения опять были богомерзкими. Опять сухость во рту. Опять голова болела. Опять мутило. Про промежность лучше и не говорить. Если она и рожала, то по ощущениям - ребенок родился бешеным дикобразом. Но надо было хоть что-то сделать.
И кто-то держал ее за руку. И говорил.
- ... а у висы Хадсон овца родила двухголового ягненка. Докторус, ну которого к тебе приглашали, поехал его посмотреть и сказал, что обязательно чучелко набьет и отправит в королевский музей диковинок. Он еще обещался сегодня заехать. Поглядеть на тебя. Ой, девочка моя, не умирай! Только не уходи! я ж тебя вскормила, на руках своих вынянчила, выносила, родненькую, и батюшку твоего тоже вынянчила! Ты ж у него одна, кровинушка! И у меня ты тоже одна! Как матушка твоя в землицу ушла, так и ты уйти хочешь. А он без тебя заболеет да зачахнет! А муженек твой - хоть и граф, да сволочь! Жена тут помирает, ребеночка ему родить пытаясь, а он со шлюхами в столице развлекаться изволит! А я уж тебе и водичку чудодейственную на золоте настояла, чтобы ты после родов еще краше стала. Ты только поправляйся, родненькая моя! Как же я без тебя тут останууууууся... На кого ж ты меня покидаешь-то...
Речь перешла в какое-то несвязное бормотание.
Аля почувствовала себя, как компьютер с полетевшей материнской платой.
А потом привычно заработали мозги, обрабатывая полученную информацию.
Что такое ' виса Хадсон' - она не знала. Но надо полагать - человек. Если у нее (него?) есть овца. Вроде бы только люди разводят овец? Докторус(коллега? А почему докторус, а не доктор или док?) собирается его заспиртовать и отправить в королевский(какие, блинский фиг, короли в России!? У нас по жизни цари были!) музей диковинок. Я тебя вынянчила(нянюшка? кормилица?) и батюшку твоего тоже вынянчила(но Алиного-то отца точно никто не нянчил! Он вообще детдомовский!). Как матушка в землю ушла(Алина мама явно была жива и здорова, так что отец не тосковал).
Точняк - чужое тело, другая жизнь.
А муженек... ой, ёоооо! Вот графа и сволочи нам по жизни точно не хватало. Значитца, сделал жене ребенка - и в столицу, баб там, того и этого? А ты тут рожай, как тебе больше нравится? Выживешь - хорошо, нового сделаем! Помрешь - тоже хорошо. Новую найдем. Графья - они завсегда спросом пользовались!
Больше ценной информации выделить не получилось. И Аля решилась. Можно бы и еще поваляться, но судя по тихому плачу рядом, есть хотя бы один человек, который ее любит. И не стоит так огорчать несчастную.
Тем более - из нее можно отлично качать информацию об окружающем мире.
Как ни странно, голова была ясной и без какой-либо дури. Так что Аля приоткрыла глаза и тихо прошептала:
- Нянюшка...
Больше и не потребовалось. Старуха (та самая, ароматная) подскочила на стуле, словно ее шилом ткнули. И улыбнулась во все оставшиеся восемь зубов.
- Лилюшка моя! Родненькая! Никак ты в себя пришла?!
Аля чуть опустила ресницы.
- Больно. Говорить больно. Попить мне дай...
- сейчас, сейчас, родненькая, - засуетилась бабка. - Сей секунд все сделаю. Водички тебе с винцом намешаю. А то молочка, может, дать? Свеженькое, сегодняшнее...