– Элина Николаевна, позволите выйти? С трепетом встав около стола преподавателя, умоляюще пропел Я.
Она подняла на меня озабоченный взгляд.
– А ты разве не пришел только что? Уточнила скептично Она.
– Ну да, я вошёл… просто не хотел без Вашего дозволения по школе болтаться. Значимо произнёс Я.
– Всё-всё иди. Коротко, даже не глядя на меня, подтвердила Она.
Даже не ища взглядом Эдуарда, ибо мне было стыдно ему в лицо смотреть со своим нелепым казусом, я быстрым шагом вышел из кабинета музыки, и пошёл до нужника, который находился на первом этаже, с левой стороны буквы «П».
Я шёл нехотя, в школе наступила тишина, властные учителя разобрали всех детей по своим логовищам и теперь учат их знаниям, лишь некоторые учительницы слышались мне характерным цоканьем туфель и каблуков, везде где только возможно. Только я дошёл до лестничной клетки, не той где произошёл курьёз с Ниной, а с противоположной стороны, с левого крыла школы, как мне навстречу поднялся мой лучший друг Эдик.
– Оу… Эд, я думал ты уже на уроке. Растерянно, оторванный от своих мыслей, поприветствовал Эдуарда Я.
– Хех, привет Мить, да нет, опоздал немного… ты куда идёшь то? С такой же неожиданностью встречи, оправдался Он.
– Я в туалет… слушай, пошли со мной, подождёшь меня, а потом не спеша придём на урок, училка всё равно занята сейчас. Высказался бегло Я, убеждая друга, прогулять минуту другую.
– Ну ладно пойдём. Непринужденно согласился Эдик, переложив свой ранец с одного плеча на другое.
На первом этаже пахло хлоркой, с примесью ущербного аромата лимона, который с большим трудом выявлялся на фоне запаха "Белизны", в коридоре окна были приоткрыты, продувался лёгкий прохладный ветер, сквозь стекло и пространство было видно голубое безоблачное небо, а также кроны больших дубов, что покачиваются под гнётом ветра. Обычно, в учебное время, в клозете орудует уборщица, которая предпочитает чертыхать каждого пришельца, что явился в туалет в учебное время. Благо, что сейчас в уборной не было слышно шарканья тряпки по полу, но отчётливо слышался запах той же бытовой химии, "значит уже и тут вымыла"– принюхиваясь, положил Я.
Вообще, в нашей допотопной школе, крайне редко отключают электроэнергию, ну а если свет вырубается, то нас всех по домам отпускают, поэтому каждый школьник очень радуется в глубине души, когда предчувствует скорое освобождение от навязчивых пут знаний. Тем не менее, едва я захлопнул за собой дверь в уборную, плафон над моей головой стал истошно мерцать, затем вроде бы лампа успокоилась и продолжила светить в своём постоянном темпе, ну следственно разуверив себя, что нас теперь отпустят домой, я подошёл к унитазу, представляющему из себя фаянсовую конструкцию с большой дыркой в полу, и с экими рёбрами кольцующими самую смердящую бездну. Я вдруг приготовился справлять нужду, как над моей головой, с ещё большей силой стали мигать две “лэдовские” лампы, вскоре совсем погаснув… и наступила темнота. В уборной комнате отсутствовали окна, поэтому дневной свет сюда не проникал, были только два небольших окошка с вентиляторами, которые тщились проглотить вечный смрад.
Темнота продолжала стоять надо мной, но я не мог шелохнуться, ибо справлял нужду ориентируясь только на журчанье, дабы не описать туфли, которые мама натирает ранним утром чёрной пастой. Закончив, я наконец наощупь спустился с одной ступеньки, и напряжённо прижался к стене, темноты я побаивался, поэтому пытался примириться с собой, и убедить выйти отсюда, просто пробежать пять шагов до двери. Прижавшись к стене, я предполагал ощутить своим пиджаком глянцевую плитку бежевого цвета, однако, увы и ах, я почувствовал за своей спиной шершавый, из всех шершавых, кирпич, усомнившись в ощущениях, я приложил ладонь к источнику своих представлений, это действительно оказался кирпич, явный кирпич, из которых у меня на районе стоят недостроенные или брошенные гаражи. Я осёкся и даже за дрожал, ни то от холода, ни то от страха, да ведь я точно помню, что школьный туалет обложен плиткой, голых кирпичей здесь отродясь не было, разве что когда ремонт летом делают, и то я никогда не был свидетелем ничего подобного. Спустя секунд двадцать, страх оказался сильнее, и он погнал меня прочь из туалета в неведомом волнении до двери. Дверь отворилась с необычайно старым скрипом, как погреб у бабушки на даче, но на этом мои удивления не кончились. Дверь туалета у нас всегда была пластиковая, белая, теперь же, отпрянув от неё и выйдя в холодный каменистый коридор, я видел тяжёлую деревянную “дверище”, с округлым верхом, коричневого цвета, она была сделана из толстых досок, скреплённых железными проржавевшими болтами. Отведя взгляд от двери, я осмотрел те же стены коридора, они были похожи на не достроенное здание, никакой краски, никаких табличек с изображением красного зонтика, даже запах хлорки будто испарился, лишь один вид из окон оказался правдивым, то же небо, те же кроны. Под ногами лежали более гладкие каменные плиты, похожие на кладбищенские памятники, я недоумённо пошаркал ногами, "неужели… я оказался в другом месте?!"– в ужасе спросил себя, вжавшись в чёрную тень, от создаваемой стены.