Царь растерялся, услышав эти слова, его охватило беспокойство, и он приказал отвести хранителя казны обратно в тюрьму.
ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ
О предопределении и судьбе
Когда наступил девятый день, везиры собрались, чтобы обсудить положение, и стали говорить: «Мы воочию убедились в красноречии этого юноши, и наши хитрости не помогли нам, хотя каждый раз мы побуждаем царя казнить его. Он околдовал царя своими красноречивыми рассказами».
Затем они стали перебирать разные способы и средства, с помощью которых можно было бы погубить хранителя казны. Наконец они сошлись на том, чтобы просить царицу посодействовать казни юноши. Представ перед царицей, везиры сказали ей: «Мы не можем понять, что внушает нашему повелителю царю стремление оправдать человека, который покусился на честь царицы, совершив самое гнусное преступление. Какая польза от того, что он останется в живых? Клянемся Аллахом, мы удивлены тем, что царь слушает лживые рассказы казначея, не думая о том, что говорят люди. А они подозревают царицу в самых постыдных вещах, утверждая, что она влюбилась в хранителя казны и просила царя помиловать его, и потому царь не карает его за совершенный им грех. Если так будет продолжаться и казначей останется в живых, то подозрения и разговоры людей примут угрожающие размеры», — «Вы вновь возбудили во мне тоску и горе, — ответила царица, — и я не знаю, что делать». Везиры сказали: «Царица должна пойти к царю, заплакать, пасть к его ногам и потребовать мести, говоря, что она испытывает горький стыд, видя людей и слыша позорящие слова. Затем царица должна спросить царя, какая польза будет, если юноша останется жив».
Царица одобрила их мнение и обещала сделать так, как они научили ее. Везиры удалились в большой радости. Через некоторое время царица отправилась к царю, где уже собрались все везиры, упала к его ногам и стала целовать их со слезами на глазах и рвать на себе одежду, едва дыша от волнения и горя. Немного успокоившись, она сказала царю: «Неужели ты смирился с моим позором — ведь ты слышишь, как люди клевещут на меня! О господин мой, подобает ли царям терпеть позор и бесчестие? Как ты можешь допустить это — ведь ты человек прозорливый и мудрый, ты видишь то же, что и мы, и даже больше. Почему же ты не казнишь хранителя казны, чтобы закрыть рот людям, поносящим меня? Если ты решил оставить его в живых и помиловать его, тогда по крайней мере прикажи убить меня, чтобы я избавилась от позора и бесчестья».
Эти слова вновь пробудили гнев царя, и он сказал своей жене: «Иди к себе, а я сегодня же прикажу казнить этого юношу. Иди, и пусть успокоится твое смущенное сердце».
Затем он приказал привести казначея и, когда тот предстал перед ним, сказал ему: «Земля жаждет испить твоей крови, покайся в своем преступлении, презренный, и вкуси адских мук!» Хранитель казны ответил: «Жизнь и смерть людей в руках Аллаха, единственного обладателя воли и могущества. Все предопределено им, и судьба всякого начертана у него на челе. Когда наступит смертный час, никто из людей не может ни задержать, ни ускорить его. Их суета, страсти и невежество не помогут в этом деле. Свидетельством тому может служить рассказ о царе Ибрахиме и его старшем сыне».
Услышав это, царь обратился к юноше с просьбой поведать ему рассказ о царе Ибрахиме и его старшем сыне и о том, что с ними случилось.
«Знай, о счастливый царь, — начал свой рассказ хранитель казны, — в древние времена и минувшие века жил могущественный царь, у которого было множество войска и челяди. Все цари боялись его и остерегались его свирепых воинов. Он был бы доволен всем, если бы постоянно не горевал из-за того, что у него не было сына, который мог бы стать его преемником и наследником его огромного царства. Он взял много жен, но ни одна из них не подарила ему сына. Наконец по милости Аллаха одна из его наложниц забеременела. От радости он устроил праздник, раздавал милостыню беднякам и неимущим и щедро наградил своих сановников. Когда наступил час для определения гороскопа царя, звездочеты явились к нему, и он приказал им установить, когда, в какой час и под какой звездой родится ребенок и какого он будет пола.