Шах-хатун, охваченная материнской любовью, стояла за завесой и украдкой смотрела на юношу всякий раз, как он приходил во дворец и уходил оттуда. Когда она смотрела на него, ее сердце билось сильнее и она горевала, что не может поговорить с ним. Так прошло много времени. Наконец желание повидать сына и поговорить с ним одержало верх над ее сдержанностью и терпением. Однажды она стояла у дверей своей комнаты и ждала появления сына. Увидев его, она бросилась к нему, прижала к груди, обняла и поцеловала. Заметив это, слуги послали своего старшего к кесарю сообщить ему о случившемся. „Теперь истина открылась, — сказал он кесарю, — и стало ясно, зачем царица отправила своего слугу в дальнюю страну: ведь царица влюблена в этого юношу и то, что мы увидели воочию, не нуждается в объяснениях“.
Услышав эти слова, кесарь пришел в ярость и в порыве гнева приказал схватить юношу и слугу, заковать в цепи и заключить в темницу. Затем он пришел к Шах-хатун и стал укорять ее: „Что это за распутство после благочестия и любострастие после целомудрия? Как ты осмелилась обмануть меня, разрушив мое доброе мнение о тебе! Ведь наш союз с тобой был крепок и любовь чиста. Значит, твое целомудрие было показным и ты прикрывалась им для того, чтобы обмануть меня. Ты ведь послала своего слугу, чтобы он привез к тебе этого юношу и чтобы ты наслаждалась его близостью! Ты обесчестила меня и облачила в одежду позора и унижения. Я так накажу тебя, что это будет назиданием для людей“. Он плюнул ей в лицо, а затем ушел в страшном гневе. Она же стояла молча, не произнеся ни слова, ибо знала, что если скажет правду, то кесарь не поверит ей. Полагаясь на помощь Аллаха, она, сгорая от горя, горько плакала и молилась, чтобы Аллах спас ее от бесчестья и позора.
Кесарь же от волнения и сильного гнева не мог спать, отказался от еды и питья, погрузившись в пучину размышлений и горьких дум. Он не знал, что делать и как быть, и говорил себе: „Если я убью юношу и слугу, то это будет жестоко, ибо они ни в чем не виноваты. Виновата же одна Шах-хатун, ибо это она послала слугу, это она заставила привезти сюда юношу. Если же я убью всех троих, то совершу еще большую жестокость и тяжкое насилие. Если же я велю казнить царицу, то этого не выдержит мое сердце. Поэтому лучше не торопиться с казнью ни одного из них, чтобы потом не раскаяться, и расследовать дело со всех сторон, и тогда, быть может, Аллах внушит разумное решение“. У кесаря была мудрая, повидавшая свет и опытная кормилица. Она взялась разобраться в этом деле, и с того дня, когда случилось все это, она не расставалась с кесарем и проводила все дни в его обществе. Увидев, что он совсем извелся и гнев мучает его, она испугалась за его жизнь и стала придумывать какое-нибудь средство, чтобы успокоить и утешить его. Но она не осмелилась заговорить с ним, ибо он никого не хотел слушать. Однажды она вошла к Шах-хатун и нашла ее печальной и скорбной. Она ласково заговорила с ней и спросила о причине ее скорби. Поразмыслив над вопросом, Шах-хатун сказала кормилице: „Если ты поклянешься сохранить все в тайне, то я скажу тебе правду“. Та дала клятву, что сохранит все в тайне, и тогда Шах-хатун сказала ей, что этот юноша ее родной сын. „Какое радостное известие! — воскликнула кормилица. — Что же заставляет тебя скрывать это дело? Я считаю, что этой вестью ты доставишь удовольствие кесарю и погасишь ненависть в его сердце“. — „Лучше я умру вместе с сыном, но никому не скажу ни слова, — ответила Шах — хатун. — Я избрала своим утешением терпение, ибо ничего, кроме него, не поможет мне на этом свете“. — „Поверь мне и полагайся на Аллаха, госпожа моя, — сказала кормилица. — Погоди немного. Я хочу пойти к кесарю и поговорить с ним о тебе. Если поможет мне Аллах по своей милости, то я найду средство, чтобы уладить это дело и восстановить истину“.
Затем кормилица покинула Шах-хатун и направилась к кесарю. Она увидела, что он сидит, печальный и скорбный, опустив голову и погрузившись в пучину раздумий. Она села рядом и ласково заговорила с ним: „О любимый мой, да стану я твоей жертвой! Что с тобой случилось? Я вижу, сын мой, что ты скорбишь, о чем-то горюешь, избегаешь людей, тебя мучают тревожные мысли и заботы, ты не выезжаешь, как раньше, на охоту, чтобы рассеяться и развлечься“. — „Матушка, — ответил кесарь, — я расстроен из-за негодной Шах-хатун, которая нарушила наш священный союз и осквернила его, обманув мое доверие“. Затем он стал рассказывать ей о том, что произошло. Кормилица сказала: „Не подобает человеку твоего сана и положения расстраиваться и мучиться из-за женщины“. — „Я вне себя от ярости и не знаю, какой лютой смертью казнить Шах-хатун, ее слугу и этого проклятого. Я хочу сделать это в назидание другим, чтобы никто не осмелился помышлять о разврате и распутстве“. — „Мой господин обладает слишком высоким умом, чтобы я могла позволить себе предостеречь его от последствий поспешности в делах наказания, — сказала кормилица, — ведь поспешность приводит лишь к раскаянию. Нужно обдумать это дело как полагается, расследовать и узнать всю правду, и, если будет установлен грех и доказано преступление, тогда наказывай, казни и делай что хочешь“, — „Разве требует доказательств то, что увидено воочию? — спросил царь. — Нет нужды откладывать это дело на завтра, ибо я убедился, что Шах-хатун обманывает меня. Я понял, что она посылала своего слугу, чтобы привезти сюда юношу“. — „Это не убедительный довод, и его недостаточно, — ответила кормилица, — я считаю, что ты должен допросить свою жену, узнать, что у нее на душе, и я дам тебе средство для этого“. — „Что это за средство?“— спросил кесарь. Кормилица сказала: „Я дам тебе сердце удода. Положишь его на грудь жены, когда она спит. После этого спрашивай ее о чем хочешь, она правдиво ответит на все твои вопросы и ничего от тебя не скроет. Тогда ты точно установишь, виновна она или нет, и ты освободишься от всех сомнений“.