Защищенные с северной и западной стороны «Угольным лесом», валлоны были прикрыты с востока еще более неприступным массивом Арденнских лесов. Рипуарии не расселились дальше равнин Газбенгау, а полчища аламанов, пройдя через пустоши Эйфеля, тоже встретили на своем пути заслон из лесов. В настоящее время от Арденнских лесов остались лишь жалкие остатки, а «Угольного леса» почти совершенно не существует. Однако путем изучения названий местностей удалось не только определить крайнюю границу, достигнутую на востоке колонизацией аламанов, а на юге — колонизацией франков, но в то же время установить размеры пространств, покрытых некогда огромными лесами, остановившими, наподобие мощной плотины, потоки завоевателей и сохранившими в окружении германцев самую северную из романских народностей. И поныне в современной Бельгии, по происшествии более чем 1400 лет, первоначальное положение не изменилось: фламандцы и валлоны продолжают жить по соседству друг с другом, занимая, почти те же места, которые были заняты их предками около середины V века.
И на северных равнинах естественные препятствия также отделили друг от друга территории, занятые завоевателями. Рипуарии, переправившись через Маас, остановились на краю Кампинских болот[47]1, к западу от которых начиналась страна салических франков. Последняя, в свою очередь, не простиралась до моря. Ее крайняя граница на западе определилась, по-видимому, невозделанной лесистой областью, которая от Сен-Николя до Туру пересекала Фландрию по диагонали; последние следы ее лесов исчезли лишь несколько лет тому назад[48]. Впрочем, лежавшая за этими лесами и болотами прибрежная область, наполовину залитая водой, и не могла соблазнять поселенцев. Основная масса салических франков обошла эти бесплодные земли, точно так же, как она обогнула «Угольный лес». Лишь очень немногие из них проникли в приморскую Фландрию, которая, до тех пор пока повышение почвы не сделало возможным начать здесь борьбу с морем, имела очень редкое население из явившихся сюда морским путем фризов и саксов, наложивших свой отпечаток на некоторые особенности языка, права и обычаев этой страны[49].
Вместе с романизованным населением на севере Нидерландов в V веке исчезло также и христианство. Но если уход первого был окончательным, то отступление второго могло быть лишь кратковременным.
Крещение Хлодвига (496 г.) не вызвало немедленной христианизации франков. Если воины, сопровождавшие короля в Галлию, тотчас же последовали его примеру, то совсем не так обстояло дело с основной массой франков, поселившихся по другую сторону «Угольного леса». Церкви пришлось преодолеть здесь большие трудности, и она лишь очень медленно добивалась успехов. Правда, ей не пришлось преодолевать здесь сильного национального сопротивления. Ни из чего не видно, чтобы языческие боги нашли себе здесь рьяных защитников. Церковь не сумела, однако, воспользоваться столь благоприятными обстоятельствами. Она не в состоянии была энергично и решительно взяться за дело христианизации северных франков.
Действительно, вражеские нашествия совершенно разрушили в северной Галлии церковное устройство. Диоцезы, к моменту вторжения варваров находившиеся в процессе организации или только недавно возникшие, исчезли. Во всех областях, где обосновались завоеватели, христианские общины рассеялись, и отправление культа прекратилось. Словом, католицизм не пережил римских поселений, на базе которых он вырос и которые в своем крушении увлекли его за собой[50].
Процесс восстановления диоцезов севера был чрезвычайно мучителен. Проповедь Евангелия среди франков была начата не духовенством этих диоцезов, несомненно, полуварварским[51]. Оно было делом миссионеров, явившихся из Галлии и поддерживавшихся меровингской династией, заинтересованной — но вполне понятным соображениям — в распространении в своих северных владениях религии, ставшей со времени крещения Хлодвига, ее религией. Среди миссионеров выделялся пламенный и страстный св. Аманд. Этот аквитанский монах обладал душой и темпераментом апостола. Во время его паломничества в Рим ему, по его словам, явился св. Петр, приказавший ему посвятить себя проповеди Евангелия среди язычников севера. Он без колебаний повиновался. Он был возведен королем Хлотарем II в сан епископа и через короткое время, около 629 г., вместе с несколькими товарищами, обосновался при слиянии Шельды и реки Лис, как раз в самом месте, где позднее воздвигнут был город Гент. Здесь им было создано в честь св. Петра аббатство — первое католическое учреждение в стране салических франков[52]. Будучи более ревностным, чем осторожным, по своей природе, Аманд счел возможным приступить к обращению своей паствы. Но когда по его совету король предписал крещение в обязательном порядке, то народ восстал, и обескураженный неудачей Аманд покинул Фландрию, решив поискать на отдаленных берегах Дуная других душ для обращения в христианство. Однако ему предстояло впоследствии опять вернуться к франкам. В 664 году мы встречаем его епископом Тонгра. Но он лишен был, по-видимому, качеств, необходимых для управления диоцезом. По истечении трех лет, утомленный бездеятельностью и грубостью подчиненного ему варварского духовенства, он отказался от своих обязанностей и вновь одел свое монашеское облачение — единственную одежду, которая подходила для такого энтузиаста и идеалиста, как он. Возраст не ослабил его энергии. Как будто задавшись целью добиться чести проповедовать слово Божие среди самых различных народов, он отправился на склоне своих лет миссионером к баскам. В конце концов, после тщетных поисков венца мученика, он возвратился окончить свои дни в те самые северные страны, где когда-то началась его апостольская деятельность. Он умер в 672 г.[53] в Эльнонском монастыре, который был им построен в окрестностях Турнэ и носил с тех пор его имя.
48
Andries, Notices sur la grande bruyere flamande de Bulscampveld. Annales de la Societe l'Emulation de Bruggex, 2-е serie, t. XIII, 1864, p. 271 и далее; Meitzen, Siedelungen, Bd. I, S. 551. Ср. также J. W. Muller, Tijdschritt voor Nederlandsche taal en letterkunde, т. XV [1896], стр. 31. Во времена св. Бавона (VII в.), чтобы пройти из Туру в Гент, надо было пересечь огромные совершенно пустынные леса. Acta Ss. Bool., Oct., т. I, стр. 234 цитируемые Kurth, Frontiere linguistique, p. 528.
49
J. Те Winkel в книге Paul, Grundriss der Germanischen Philologie, 4. Ausgabe, Bd. Ill [1901], S. 787; Vanderkindere, Introduction a l'histoire des institutions de la Belgique, p. 112 (Bruxelles, 1890); Blanchard, La Flandre, p. 479. По мнению Веркули (J. Vercoullie, Etymologie de Vlaming er Vlaanderen. Bullet, de l'Acad. royale de Belgique, Classe de Lettres, 1903, p. 490), слово «
50
Даже в таком римском городе, как Камбрэ, в начале VII века имелись еще язычники. См. Vita S. Gaugerici. Mon. Germ. Hist. Script, rer. Merov., т. III, стр. 657.
51
Это достоверно установлено в отношении духовенства Тонгра, которое св. Аманд находил слишком мало развитым для выполнения возложенных на него задач. Но еще и при св. Ремакле оно было столь невежественным, что последний вынужден был отправить молодого Трудона (св. Тронда) учиться в Мец. Если так обстояло дело в самом старом епископском городе Бельгии, то нет никаких сомнений, что положение в других городах было еще более плачевным.
52
Основание аббатства обычно относят к 610 году. Но в настоящее время доказано, что эта дата была установлена без всяких исторических оснований в X веке монахами Сен-Пьерского аббатства. См. О. Holder-Egger, Zu den Heiligengeschichten des Genter St. Bavoskloster, «Historische Aufsatze dem Andenken an Georg Waitz gewidmet», S. 634 und ff. (Hannover, 1886).
53
По поводу этой даты см. L. Van der Essen, Erude critique er litteraire sur les Vitae des saints merovingiens de l'ancienne Belgique, p. 341 (Louvain, 1907).