Когда же я после возвратился в тело, пришел ко мне оный иерей, которому тот покаялся лишь в легких грехах, и свидетельствовался Господом перед многими, что истинно все мною сказанное, так как никто, кроме него, не знал этого.
Наказания многих [других], виденные мною, я здесь опускаю, боясь, что вызову у читателей16 скуку и рассеянность. Поэтому достаточно будет сего немногого, вкратце извлеченного из множества.
IX. О видении славы блаженных, явившемся тому же монаху
После того как мы отчасти описали виденные нами муки и места наказания несчастных, остается теперь объявить о наслаждениях упокоенных и вечной славе блаженных, которые мы узрели глазами веры.
Когда мы долго, как уже упомянуто, проходя мимо различных видов пыток, узревали разные муки несчастных и углублялись все дальше, начал постепенно появляться перед нами благодатный свет.
Здесь благовоние сладчайшего аромата, там многообразная прелесть поля, зацветшего веселыми цветами, доставляли нам невообразимое наслаждение. На поле том нашли мы неисчислимые тысячи людей, или душ, пользующихся, после перенесенных истязаний, счастливым покоем блаженных.
Те, кого нашли мы на ближайшей окраине этого поля, облачены были в белые, но не очень сверкающие одежды. Черноты же или изъяна на них вовсе не было, хотя и меньшей благодатью света обладали они. Среди них увидел я многих, прежде мне знакомых. Узнал я там некую аббатису, только что избегнувшую наказаний, которая носила незапятнанные, но не очень светлые одежды. Приора одного увидел я там и опознал в блаженном покое свободного от всех мучений вместе с душами праведных, но несравненно более радовавшегося в ненапрасном ожидании лицезрения Господа, которое должно было достаться ему в награду. В тех же местах увидел я некоего иерея, который с примерным образом жизни совмещал такой дар проповеди, что не только [жителей] подчиненных ему приходов, но и дальних людей отвращал от смертоносных грехов; и с Божьей помощью уготована через него многим и ему самому несказуемая слава.
X. О втором месте покоя и славе упокоенных в нем
Чем больше углублялись мы в эту прелестную страну, тем больше улыбались нам сияние света, и сладость запаха, и блеск пребывавших там, и радость. Помещенные в этом месте все – граждане вышнего Иерусалима, которые настолько легко прошли через все наказания, насколько мало были опутаны мирскими пороками.
А что мы увидели, идя дальше, того не может передать язык и не в силах достойно изъяснить человеческое убожество! Ибо чей язык достойно опишет, как среди блаженных духов, бесконечные тысячи коих стояли вокруг, в день святого торжества Страсти Господней благостный рода человеческого Искупитель был прибит к Крестному Древу с окровавленным от бичей телом, поруганный оплеванием, увенчанный терниями, израненный гвоздями, пробожденный копьем, как по рукам и ногам стекали ручьи алого цвета, а из святого бедра Его сочились кровь и вода?! Тут же Матерь Его стояла при таком и столь неописуемом зрелище, но уже не печальная и устрашенная, а радостная и с лучезарным лицом. Кто же может объять разумом, с какой поспешностью отовсюду сбегались на это зрелище, как велико было благочестие созерцавших, какое скопление поклонявшихся, сколько за таковое благодеяние возносилось благодарений?! Когда я глубже в это вдумывался, не то печаль, не то рвение увлекали несчастную душу мою; изумление и восхищение сделали разум мой как бы чужим и отсутствующим. Какое благочестие! Какими поношениями побеждался здесь дьявол, поражался Тартар, оружие и броня его сокрушалось, погибший человек улучшался и добыча демонов, извлеченная из адского узилища, соединялась в небесах с сонмами ангельскими17. По прошествии немалого времени, проведенного в столь блаженном лицезрении, видение внезапно исчезло. И почтивши то место, где пребывала слава толикого таинства, все с радостью вернулись к престолам своим, а я, полный восхищения, последовал далее за вождем моим мимо жилищ блаженных. Там сияние небожителей, там аромат благовония, там неоценимое было сладкогласие воспевающих хвалу Богу.