Средневековый роман и повесть

Нельзя гостей принять радушней.
Я в замке был, мой конь в конюшне.
Смотрю, за окнами светло.
Я поскорее сел в седло,
С хозяевами распростился
И спозаранку в путь пустился.
Все гуще становился лес.
Деревья прямо до небес,
Сплошная крепь, куда ни гляну.
И заприметил я поляну.
Нет, не медведи там дрались,
Там дикие быки паслись.
Бодают яростно друг друга,
И содрогается округа.
Мычанье, топот, стук рогов, —
Свирепей в мире нет врагов.
Я, задержавшись в отдаленье,
Подумывал об отступленье,
В чем нет, по-моему, греха,
Как вдруг увидел пастуха.
Какая это образина!
Сидит на пне, в руках дубина,
Обличьем сущий эфиоп,[12]
Косматый широченный лоб,
Как будто череп лошадиный
У этого простолюдина.
Густыми космами волос
Он весь, как дикий зверь, зарос.
Под стать громоздкой этой туше
Слоновые свисают уши
С продолговатой головы.
Кошачий нос, глаза совы,
Кабаний клык из волчьей пасти,
Всклокоченная, рыжей масти,
Засаленная борода.
Поверите ли, господа!
Он бородою утирался.
В грудь подбородок упирался,
Искривлена была спина.
Одежда не из полотна.
Конечно, при таком обличье
Носил он только шкуры бычьи.
Увидев издали меня,
Со своего вскочил он пня.
Слегка встревоженный, признаться,
Я был готов обороняться.
Однако дикий лесовик
Сражаться, видно, не привык.
Стоит он, словно ствол древесный,
Ну, прямо идол бессловесный.
Я говорю: «Кто ты такой?»
Знаком ему язык людской.
Сказало чудище лесное:
«Я человек. Не что иное,
Как человек». — «А что в лесу
Ты делаешь?» — «Я скот пасу,
Лесное стадо охраняю
И больше ничего не знаю».
«Клянусь апостолом Петром!
Не совладать с лесным зверьем.
Чтобы сберечь такое стадо,
Нужна, по-моему, ограда