Средневековый роман и повесть

И она отвечает: «Не желаю,
Слишком многое пережила я.
Он, беспощаден, строг, суров,
Нас, женщин, высмеять готов.
Мы для него предмет издевок.
На то и молод он, и ловок,
Да и могуч, как всем видать,
Чтоб бедным женщинам страдать…
Увы! Нет с болью в сердце сладу…
Но, коль вам угодно, я с ним сяду,
Боясь произнести хоть слово,
Чтоб он меня не обидел снова!..»
Рек Парцифаль: «Не может быть,
Чтоб смел я даму оскорбить…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Едва закончился обед,
Распространяя дивный свет,
Артур с Гиневрой прискакали,
Чтобы узнать о Парцифале…
«Ну, здравствуй же, наш Рыцарь Красный!
Ты путь проделал весьма опасный!
Но, слава богу, ты жив-здоров
И снова под наш вернулся кров!..»
Королевскую чету,
Излучавшую силу и доброту,
Дамы и рыцари сопровождали
И с восхищеньем увидали
Героя… «Гляньте! Вот он — сам!
В окружении самых прекрасных дам!..»
…Он был воистину красив!..
…Соизволенья не спросив,
Все лобызать героя начали,
Чем Парцифаля озадачили.
И он Артуру говорит:
«Король! Тягчайшей из обид,
В бесчестье страшным обвиненьем
(То явью было, не сновиденьем!)
Меня — увы! — смогли заставить
Круг рыцарей твоих оставить…
И я ушел в далекий путь,
Стремясь достоинство вернуть
И честь, казалось бы, утраченную…
Ушел, чтоб плату, мне назначенную,
За грех мой полностью внести
И этим честь свою спасти…
Ах, столь огромен был залог,
Что, полагаю, всякий мог,
Будь на моем он месте,
Вообще утратить остатки чести.
Так молвите, правды не тая:
Неужто столь порочен я,
Столь несчастен и столь смешон,
Что всяких достоинств судьбой лишен?
Или мне все-таки дано
Достоинство, хотя бы одно?!
Несчастен я… Но тем не менее
Приму любое ваше мнение
Как справедливый приговор!..»
И тут всеобщий раздался хор,
Все заговорили разом,
Что, видно, он утратил разум,
Коль сам достоинств своих не зрит!..
О нем полмира говорит,
И он настолько славен,
Что никто с ним в славе не равен,
И на славе его — ни пятна, ни крапинки,
Ни самой малой царапинки…
И королю сказал наш друг:
«Тогда верни меня в свой круг
Героев Круглого стола,
Коль вновь к тебе меня привела
По воле господа бога
Жизненная дорога!..»
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Он был, конечно, возвращен…
И все ж, как прежде, поглощен
Желанием сразиться
С тем, кто Гавана сразить грозится.
…И он говорит Гавану:
«Я с Грамофланцем биться стану,
Свое искусство применю
И тебя, мой родич, подменю
В поединке предстоящем,
Смертной гибелью грозящем.
Ведь я тоже в сад его попал
И ветку с дерева тоже сорвал.
Мне честь моя возвращена,
Так пусть она будет воплощена
В нашем святом, едином деле —
Ради него мы кольчуги надели!..
С Грамофланцем мы бились оба,
Нас обоих готова казнить его злоба.
Так не все ли равно, кто с ним вступит в бой?..
…Мы состоим в родстве с тобой,
Друг другу всех родней мы в мире целом,
Одним мы стали целым!..
Я Грамофланца накажу
И правоту твою докажу!..»
…Но мой Гаван ответил строго:
«Сородичей у меня слишком много,
И, слава богу, братья есть…[279]
Мне приказывает честь
Вступить в поединок самому,
Не отдавая никому
Законнейшего права
Познать позор иль славу!..»
…Ночь приближается… Густой
Земля окрашена темнотой…
Лишь кое-где огонь горел…
Свои доспехи осмотрел
Парцифаль, благородный воин:
Нет ли в шлеме где пробоин,
Кольчуга ли совсем цела,
Так, чтоб в бою не подвела,
Достаточно ли щит надежен?
Но нет! На щит и не похож он:
Весь продырявлен, весь пробит.
Такой от стрел не оградит,
А от копья — тем боле…
Пришлось ему поневоле
(Чтоб Грамофланца победить!)
Оруженосца разбудить:
«Ну, что глаза таращишь?!
Мне новый щит притащишь!..
И — понял? — оседлав коня,
Здесь до рассвета жди меня…»
…И рыцарь спать улегся,
Покуда не зажегся
Рассветным заревом восток…
Он сил почувствовал приток.
Пред ним лежали его доспехи,
И он не сомневался в своем успехе!..
…Но Грамофланца вспомнить надо…
Терзала, грызла его досада:
Как оказался он слепым?!
За что судьба так шутит с ним?!
Став жертвою самообмана,
Как смог принять он за Гавана
Сына могущественного Гамурета?
В чем тут причина?.. Но ответа
Он должного не находил…