Средневековый роман и повесть

Дорога всаднице открыта.
Угрюмо цокают копыта,
Как будто в небе слышен гром.
Зловещий конь перед шатром.
Девица, сбросив плащ дорожный,
Вошла походкой осторожной.
О снисхождении моля,
Приветствовала короля,
Гавэйна храброго почтила.
Погрешностей не допустила
Красноречивая ни в чем
(Успех девице предречем).
Приказ девица исполняет,
Ивэйна громко обвиняет,
Бессовестного хитреца,
Неисправимого лжеца.
«Над госпожою надругался!
Любви законной домогался —
И поступил, как низкий вор.
Кто скажет: это оговор?
Проступков не бывает гаже.
Мессир Ивэйн виновен в краже.
Изменник чувствами играл
И сердце госпожи украл.
А тот, кто любит, не ворует.
Сама Любовь ему дарует
То, что презренный вор крадет.
За любящим не пропадет
То, что любимая вверяет.
Нет, любящий не потеряет
В дороге сердце госпожи,
Пересекая рубежи.
Изменник сердце похищает,
Он лицемерит, совращает.
Преступный пыл, дурная страсть
Сердца доверчивые красть.
Мессир Ивэйн виновен в этом,
Он вопреки своим обетам
Жестоко даму оскорбил,
Похитил сердце и разбил.
Изменник низкий не запнется,
Он в чем угодно поклянется.
Мессир Ивэйн сказал: «Клянусь,
Что ровно через год вернусь».
И забывает, как ни странно,
Он день Святого Иоанна.
Забыл? Нет, просто обманул,
На госпожу рукой махнул.
Она его не забывает,
Ночами слезы проливает,
В своей светлице заперлась,
Возлюбленного заждалась,
Молитвы про себя шептала,
Как в заточении считала
Такие медленные дни.
Вот что Любовью искони
На белом свете называют.
Любовь свою не забывают.
Ивэйн! Любовь ты осквернил,
Своим обетам изменил!
Измену дама не прощает,
Тебе вернуться запрещает,
Тебя, зловредного лжеца,
Лишает своего кольца
В ответ на эти оскорбленья.
Отдай кольцо без промедленья!»
Не в силах рыцарь отвечать.
Легко безмолвных обличать.
Разоблачила, уличила
И обвиненье заключила,
Сорвав кольцо с его перста.
А тот, в ком совесть нечиста,
Оправдываться не пытался,
С кольцом безропотно расстался,
Чтобы в безмолвии страдать.
Девица божью благодать,
Прощаясь, громко призывает
На тех, кто в боге пребывает.
Лишь тот, кто был разоблачен,
От бога как бы отлучен.
Кто оскорбил свою святыню,
Тот хочет убежать в пустыню,
Безлюдным вверившись местам,
Чтобы найти забвенье там.
Несчастный думает: «Исчезну!»
Навеки сгинуть, кануть в бездну,
Когда нельзя себе простить
И невозможно отомстить.
Однако верные бароны
Ему потворствовать не склонны.
Хотят Ивэйна сторожить,
Чтобы не вздумал наложить
Он руки на себя в печали.
Покуда стражу назначали,
Мессир Ивэйн рванулся прочь.
Не в силах горя превозмочь,
Бежал наш рыцарь без оглядки.
Остались позади палатки.
В нем вихрь жестокий бушевал.
Одежду рыцарь в клочья рвал.
Ткань дорогую раздирает,
Рассудок на бегу теряет.
Бежит в безумии бегом.
Поля пустынные кругом,
Кругом неведомая местность.
Баронов мучит неизвестность.
Ивэйна нужно разыскать,
Стеречь и впредь не отпускать, —
В такой тоске скитаться вредно.
Мессир Ивэйн пропал бесследно.
Искали в замках и в садах,
В селениях и в городах.
В пути судили да рядили,
Искали и не находили.
Ивэйна нет! Пропал, исчез!
Наш рыцарь углубился в лес.
Выздоровления не чает.
Как вдруг лесничего встречает,
И у лесничего из рук
Безумец вырывает лук.
Дичину в дебрях он стреляет
И голод мясом утоляет.
Среди пустынных этих мест
Ивэйн сырое мясо ест.
В лесах безумец наш дичает.
Однажды скит он замечает.
В скиту отшельник обитал.
Ивэйн врасплох его застал:
Пни корчевал пустынножитель.
Он спрятался в свою обитель,
Молитву на бегу творя,
Едва приметил дикаря.
Закрыл пустынник дверь со стуком,
Однако сразу хлеба с луком
Просунул в тесное окно.
Голодных не кормить грешно.
И хлеб и лук дикарь хватает.
Жует он, чавкает, глотает.
Он ел впервые хлеб такой.
Дешевой черною мукой
Пустынник добрый пробавлялся,
Зеленым луком разговлялся.
Дикарь дожевывает хлеб,
Не так он вроде бы свиреп.
Наевшись, мирно удалился.
Отшельник богу помолился,
Чтобы помог он дикарю.
(Отшельника я не корю.
Он поступил, как подобает.)
Безумец наш не погибает.
Теперь, сразив стрелою лань,
Отшельнику несет он дань,
Приносит ланей и оленей.
Без всяких специй и солений
Отшельник приготовит их,