Средневековый роман и повесть

Но ты, видать, совсем шальная.
Мучений подлинных не зная,
Блаженство мукою зовешь.
В благополучии живешь
Ты по сравнению со мною.
Кто знался с радостью одною,
Тот горя не перенесет.
От горя сила не спасет.
И ты сама понять могла бы:
Всю жизнь свою плетется слабый,
Груз по привычке волоча,
Который сломит силача».
«Вы правы, сударь, я не спорю.
Однако подлинному горю
Ваш скорбный опыт — не чета.
Я здесь в часовне заперта,
А вы, мессир, куда угодно
Поехать можете свободно,
Тогда как я заключена
И умереть обречена».
«Но за какие преступленья?»
«Ах, сударь, нет мне избавленья!
Я, не повинная ни в чем,
Предстану перед палачом.
Меня в измене обвинили,
Оклеветали, очернили,
Назначили на завтра суд,
И приговор произнесут,
И по законоположенью
К повешенью или к сожженью
Они меня приговорят.
Найду защитника навряд».
«Конечно, мне гораздо хуже, —
Ивэйн откликнулся снаружи, —
Вас первый встречный защитит
И вам свободу возвратит».
«Нет, господин мой, только двое,
И то, когда бы за живое
Моя судьба задела их,
Могли бы супротив троих
Сразиться — каждый в одиночку».
«Тут лучше бы платить в рассрочку.
Неужто трое против вас?»
«Три обвинителя зараз».
«Не так уж это мало — трое.
А как зовутся те герои?
И где найдете вы таких?
Кто в мире супротив троих,
Отважный, выступить решится?»
«Подобных схваток не страшится
Достойнейший мессир Гавэйн
И доблестный мессир Ивэйн,
Из-за которого страдаю
И смерти завтра ожидаю».
«Из-за кого? Что слышу я?»
«Сын Уриена-короля
Всему причиною невольной».
«Зачем же этот путь окольный?
Вы не умрете без меня,
В своей погибели виня
Ивэйна бедного, который
Пустые эти разговоры
По неразумию ведет,
Тогда как вас погибель ждет.
Ведь это вы меня спасали
В прекрасном зале, в страшном зале,
Когда я голову терял,
Когда себе не доверял.
Без вас я спасся бы едва ли,
Меня бы там четвертовали.
И вас хотят они казнить?
И вас в измене обвинить
Клятвопреступники дерзнули?
На добродетель посягнули?»
«Мессир, не стану я скрывать:
Приходится мне горевать
Из-за того, что выручала
Я, сударь, вас, когда сначала
Намеревались вас казнить.
Вас я надумала женить
На госпоже, но бог — свидетель,
На вашу глядя добродетель,
Я думала, что госпожу
Подобным браком одолжу.
Вы вскоре странствовать пустились,
Обратно в срок не возвратились,
Отсутствовали через год.
Пошли тогда наветы в ход.
Я постепенно убедилась,
Что дама на меня сердилась,
Как будто бы моя вина
В том, что она оскорблена.
А тут интриги, сплетни, козни.
Добиться между нами розни
Коварный сенешаль мечтал,
И подходящий миг настал.
Бесстыдных совесть не стесняет.
Меня в измене обвиняет
При всех лукавый клеветник
И заявляет, что проник
Он, бдительный и неподкупный,
В наш с вами замысел преступный,
Как будто вам я предалась,
От нашей дамы отреклась.
Как можете вы догадаться,
Довольно трудно оправдаться,
Когда судья несправедлив.
И закричала я, вспылив:
«Всех мой защитник побеждает,
Один с троими совладает».
Мой ненавистник не дремал,
На слове враг меня поймал,
Хоть подобает отказаться
В бою неравном состязаться
С одним воителем втроем.
Настаивая на своем,
Меня порочат, оскорбляют
И, наконец, предоставляют
Отсрочку мне на сорок дней.
Оправдываться все трудней.
О вас я, сударь, тосковала,
И при дворе я побывала.
Как мне найти дорогу к вам,
Никто сказать не мог мне там
И мне помочь не торопился».
«Как! Неужели не вступился
Гавэйн достойнейший за вас
И неповинную не спас?»
«Об этом я сама мечтала,
Гавэйна там я не застала.
Державу обесчестил вор:
Однажды королевский двор
Какой-то рыцарь посещает
И королеву похищает,[42]
Куда-то скрылся лиходей.
Замешан в этом деле Кей.
Король в безумном огорченье
Дает Гавэйну порученье
Похищенную разыскать
(Отважному не привыкать
К наитягчайшим испытаньям
И продолжительным скитаньям).
Перед кончиною не лгут,
Меня, злосчастную, сожгут
За то, что вам я помогала
И ради вас пренебрегала
Благополучием своим».
«Такой исход недопустим! —
Воскликнул рыцарь. — Боже правый!
И совесть, и рассудок здравый
На вашей будут стороне.
За вас приличествует мне.
Душой и телом поручиться.
Худого с вами не случится,

42

… и королеву похищает. — Похищение королевы Геньевры и поиски ее легли в основу сюжета другого романа Кретьена де Труа — «Ланселот, или Рыцарь телеги», писавшегося одновременно с «Ивэйном».