есь!
Предусмотрительно скрывайтесь!
Не заплатить бы головой.
Вам за проступок роковой!
Свои порывы побеждайте.
Мои советы соблюдайте!
Соображайте сами впредь!
За вами некогда смотреть.
Мне в этот час, когда придворный.
В своей печали непритворной.
Сеньора должен хоронить.
Чтобы себя не уронить.
Чтобы не вызвать подозренье.
Я тороплюсь на погребенье».
Ушла. Глядит Ивэйн в окно.
Что хочешь делай, все равно.
Из рук навеки ускользает.
Все то, на что он притязает, —
Вернее, мог бы притязать, —
Дабы победу доказать.
Одним свидетельством бесспорным.
Всем злопыхателям придворным.
Заткнув завистливые рты.
Во избежанъе клеветы.
Куда теперь ему деваться?
Кей снова будет издеваться.
Ему прохода Кей не даст.
Всегда на колкости горазд.
Насмешник этот родовитый.
Язык имеет ядовитый.
До глубины души доймет.
Но как он сладок, новый мед.
Еще неведомые соты.
Неизреченные красоты.
Любви, которая царит.
В сердцах, где чудеса творит.
Весь мир Любовь завоевала.
Повсюду восторжествовала.
Она без боя и в бою.
И в ненавистницу свою.
Ивайну суждено влюбиться.
И сердцу без нее не биться.
Хоть неизвестно госпоже.
Что за покойника уже.
Она жестоко отомстила:
Убийцу дерзкого прельстила.
Смертельно ранит красота.
И нет надежного щита.
От этой сладостной напасти.
И жизнь и смерть не в нашей власти.
Острее всякого клинка.
Любовь разит наверняка.
Неизлечима эта рана.
Болит сильнее, как ни странно.
Она в присутствии врача.
Кровь молодую горяча.
Ужасней всякого гоненья.
Неизлечимые раненья.
Ивэйн Любовью побежден.
Страдать навеки осужден.
Любовь могла бы, как известно.
Обосноваться повсеместно.
И как Любви не надоест.
Блуждать среди различных мест.
Оказывая предпочтенье.
Обителям, где запустенье?
Как бы не ведая стыда.
Она вселяется туда.
Уходит и спешит обратно.
Стократно и тысячекратно.
Жилья не бросит своего.
Такое это божество:
И в запустенье обитает.
Убожество предпочитает.
Довольная своим гнездом.
Как будто в наилучший дом.
Она торжественно вселилась.
И всей душой возвеселилась.
С высот нисходит прямо в грязь.
Любовь, нисколько не стыдясь.
Так что нельзя не изумиться:
Любовь небесная срамится.
Разбрызгивая здесь и там.
В зловонном прахе свой бальзам.
Цветет на самом скверном месте.
И ей позор милее чести.
Ее стряпню изволь вкушать!
И к желчи сахар подмешать.
Порою пробует и даже.
Подбавить меду к черной саже.
Любовь преследует царей.
Подвластен каждый рыцарь ей.
Смиренно служат ей монахи,{20}
И перед нею дамы в страхе.
Любовь за горло всех берет.
И знает каждый наперед.
Псалтырь Любви, псалмы святые.
Читайте буквы золотые!
Мессир Ивэйн перед окном.
Он помышляет об одном.
В мечтах отрадных забываясь.
Ивэйн глядит не отрываясь.
На несравненный этот лик.
Прекрасней дама что ни миг.
Идет печаль прекрасной даме.,
Владеет красота сердцами.
И можно только тосковать.
Не смея даже уповать.
Влюбленный думает, гадает.
И сам с собою рассуждает:
«Нет, я, конечно, сумасброд.
Во мне безумье верх берет.
Опасней в мире нет недуга.
Смертельно ранил я супруга.
И завладеть хочу вдовой.
Вот замысел мой бредовой!
Казнить она меня мечтает.
Какую ненависть питает.
Она ко мне сегодня! Да.
Однако женская вражда.
В один прекрасный день минует.
Мою красавицу взволнует.
Иная пылкая мечта.
У каждой дамы больше ста.
Различных чувств одновременно.
Меняются они мгновенно.
Нельзя надежду мне терять.
Фортуне лучше доверять.
Не знаю, что со мной творится.
Любви готов я покориться.
Ослушник был бы заклеймен.
До самого конца времен.
Все говорили бы: предатель!
Так помоги же мне, создатель!
Благословляю госпожу.
Навеки ей принадлежу.
Скорей бы мужа позабыла.
Скорей бы только полюбила.
Лихого своего врага.
О, как она мне дорога!
И я врагом ее считаюсь?
Оправдываться не пытаюсь.
Ее супруг был мной сражен.
Прекрасней нет на свете жен.
Красавиц краше не бывает.
Когда Любовь повелевает.
Не подчиниться — стыд и срам.
Мою любовь я не предам.
Любви смиренно повинуясь.
Я говорю, не обинуясь:
Ей друга не найти верней.
И пусть я ненавистен ей.
На ненависть я отвечаю.
Одной любовью и не чаю.
Иной награды, лишь бы мне.
Служить пленительной жене.
Зачем она себя терзает.
И как, безумная, дерзает.
Рвать золотистые власы.
Подобной не щадя красы?
Нет, не со мной она враждует.
Она как будто негодует.
На собственную красоту.
Ее счастливой предпочту.
Увидеть, если так прекрасна.
Она в тоске своей напрасной.
Зачем она себя казнит.
И не щадит своих ланит.
Желанных, сладостных и нежных.
И персей этих белоснежных?
Мою красавицу мне жаль.
Конечно, никакой хрусталь.
С прозрачной кожей не сравнится.
Натура — божья ученица.
Однако что и говорить!
Решив однажды сотворить.
Прекрасное такое тело.
Натура бы не преуспела.
Когда бы, тварь свою любя.
Не превзошла сама себя.
Бог сотворил своей рукою.
Мою владычицу такою.
Чтобы Натуру поразить.
И сердце мне навек пронзить.
Тут сомневаться неприлично.
Не мог бы сам господь вторично.
Такое чудо сотворить.
Нельзя шедевра повторить».
Обряд кончается печальный.
Народ уходит подначальный.
Двор постепенно опустел.
Когда бы только захотел.
Наш рыцарь славный на свободу.
Его внезапному уходу.
Не мог бы недруг помешать.
Ему бы впору поспешать, —
Открыты двери и ворота.
Совсем, однако, неохота.
Ивэйну замок покидать.
Ивэйн предпочитает ждать.
Когда девица возвратилась.
Она как будто спохватилась:
«Как, сударь, время провели?»
«От всяких горестей вдали.
Понравилось мне в этом зале».
«Что, господин мой, вы сказали?
Понравилось вам тосковать.
И жизнью вашей рисковать?
Быть может, сударь, вам по нраву.
Когда кровавую расправу.
Над вами учиняет враг?»
«Нет, милая моя, не так.
Отнюдь не смерть меня прельстила.
Надежду жизнь мне возвестила.
Как только смерти я избег.
Не разонравится вовек.
То, что понравилось мне ныне».
«Конечно, толку нет в унынье.
Не так уж, сударь, я глупа.
И, слава богу, не слепа, —
Ивэйну молвила девица. —
Чему тут, сударь мой, дивиться!