Светлее солнечного светаБыла мне эта чернота!Однако есть еще причинаТого, что жжет меня кручина:В бою мой старший брат убит.Его, мечом промятый, щитПовернут вверх… О, бог всесильный!На том щите ‑ наш герб фамильный.Вчера я этот щит видал…»Анжуец горько зарыдал,И заливали слез потокиЕго обветренные щеки.Так, сидя в глубине шатра,Не мог уснуть он до утра…Но вот и утро занялось.Немало в поле собралосьБойцов, и молодых и старых,Понаторевших в битвах ярых.Притом, заметить мы должны,Все были так измождены,Что даже думать не хотелиО предстоящем ратном деле.И кони, под напором стали,Не меньше всадников устали…Вдруг Герцелойда появиласьИ к полководцу обратилась:«Прошу вас следовать за мной!»И за высокою женойВсе устремились в град престольный,Где наш анжуец богомольный,Как нам преданья говорят,Свершал молитвенный обряд.Вот месса светлая пропета…Едва успел умолкнуть хор,Наш друг услышал приговор:«Я выбираю Гамурета!»И зазвучал со всех сторонВсеобщий возглас одобренья…Сказав слова благодаренья,«О, горе мне! ‑ воскликнул он.Обвенчан я с другой женою,Дышу я только ей одноюИ только ей принадлежу,Ей повинуюсь, ей служу.Но будь я даже неженатым,Как птица вольным, и тогдаМогу быть только вашим братом,А мужем… Мужем ‑ никогда!На то иная есть причина…»«Вы говорите как мужчина.И все же выкинете выЯзычницу из головы,Моей любовью укрощенный!Как?! Обвенчаться с некрещеной?!Ужель застлал вам очи мрак?Ужель вы, христианский витязь,От скверны не освободитесь,Вступивши в христианский брак?..Спасайтесь от господня гнева,Пока не пробил страшный час!..Но, может быть, прельщает васЗемли французской королева,Что посылает вам пословС запасом сладкозвучных слов?..»«О да, ‑ ответил Гамурет.Скитальца с отроческих летК себе Анфиса приручила,К отваге в битвах приучилаИ в годы бедности моейМеня одаривала златом.Но и сегодня, став богатым,Я, верьте, нищего бедней.Я, горемычней горемыки,Познал утрату из утрат:Восхищен мой любимый братРукою высшего владыки!Моим слезам утрачен счет,Скорбя, нуждаюсь сам в защите.Ах, госпожа! Любовь ищите,Где Радость пышная цветет!..»«Ну, что ж, я выслушала вас,Мой славный друг, не без вниманья,Однако требует отказЗаконного обоснованья…»«Я излагаю довод свой:Вам победитель не достался,Поскольку здесь как таковойБольшой турнир не состоялся».«О, все уже давным‑давноТурниром пробным решено!При этом у князей светлейшихНет больше сил для битв дальнейшихА тех, кто духом отощал,Спор продолжать не приневолишь…»«О королева, я всего лишьЗакон и совесть защищал,И не один ‑ со всеми вместе.К тому же, признаюсь по чести,Сии высокие князьяСражались не слабей, чем я,Своим достойнейшим оружьем.На то, чтоб зваться вашим мужем,Прав у меня особых нет.Но все, кто верно вам служили,Сегодня право заслужилиНа благодарный ваш привет!»«Пусть нас высокий суд рассудитКак он прикажет, так и будет!»И тут пришлось ему и ейИзбрать двух доблестных князейДля отправленья правосудья…И вот что порешили судьи:«Кто здесь явился перед всемиС короной княжеской на шлеме,Чье имя на устах у всехИ чей заслуженный успехЕдиногласно признается,Сим приговором отдаетсяВ мужья прекраснейшей из жен!..»Наш друг убит, наш друг сражен,Слеза в глазах его мерцает,Он бессловесен, как немой.Тут Герцелойда восклицает:«О Гамурет! Теперь вы ‑ мой!Пусть нас любви связуют нити!Смелей к груди моей прильните,И я клянусь, что ваше гореСо мной забудете вы вскоре!..»Грустил он несколько недель,А между тем прошел апрель,Луга вокруг зазеленели,Ручьи в долинах зазвенели.Май по дорогам кочевалБольные души врачевал.И, пробужден дыханьем майским,Весенним, теплым ветром райским,Наш славный друг в крови своейУслышал властный голос фей,Прабабок голос всемогущий,{163}К любовным радостям зовущий:«Заветов наших не забудь!Люби! И сам любимым будь!»И, вдохновленный этим словом,В блаженном озаренье новом,Он Герцелойде молвил так:«Да будет прочен этот брак!Но пусть отныне и вовекиНе будет надо мной опеки!Прошу вас внять моей мольбеИ не приковывать к себе.Моя любовь к вам тем вернее,Чем я в делах своих вольнее,И в месяц ‑ ну, хотя бы разПозвольте покидать мне васВо имя рыцарских забав.Что делать, уж таков мой нрав.А нет, ‑ поверьте, я не лгу,Опять не выдержу: сбегу,Как от любимой Белаканы.(Ах, мне не по сердцу капканы!)О, как она меня ласкала,Но ни на шаг не отпускала,И бросить мне пришлось жену,Ее народ, ее страну!»Испанка молвит: «Вы свободныТак поступать, как вам угодно.Я только вам принадлежу,Но вас насильно не держу».«Чем я вольней, тем постоянней.Жить не могу я без ристаний.Раз в месяц ‑ бой, то тут, то там,Раз в месяц ‑ копья пополам,И славой мы любовь украсим!..»Она ответила согласьем.Так подружился он с женойИ завладел ее страной…Молва ту новость принеслаВ шатер французского посла.И капеллан бежит тайкомК герою в замок, прямиком,И тут же, как бы по секрету,Тихонько шепчет Гамурету:«Той, кем вы с детства дорожили,О вас подробно доложили,Ей было радостно узнать,Что вы смогли завоевать,В своем геройстве неустанны,Двух королев сердца, и страны,Великий заслужив почет.Теперь она вам отдаетВ придачу к двум другим коронамСебя, отечество свое…»«Я научился у нееБыть верным рыцарским законам.И коль велел высокий суд,Я принужден остаться тут!Пускай мне боль терзает душу,Законов чести не нарушу,Своих отцов не оскорблю.Слова ей передайте эти,Добавив, что на белом светеЯ лишь одну ее люблю,И к ней стремиться буду вечно!»Так он сказал чистосердечноИ одарить хотел послаДарами, коим несть числа,Но тот священник узколобыйЕго дары отверг со злобой.Зато три князя молодыхСлезами горько обливались,Когда с анжуйцем расставались.И он, рыдая, обнял их.. .Тут до анжуйских войск дошло,Что с князем их произошло:Пал властелин на бранном поле,Но восседает на престолеЕго геройский младший брат,Муж Герпелойды величавой,Увенчанный военной славой,О коей всюду говорят…И к венценосцу самомуЯвились рыцари с поклоном:«Стань и для нас отцом законным»«Быть,‑ он ответил,‑ посему!Хотя судьба неумолима,А наша скорбь неутолима,Ее должны мы превозмочь!Живущий да к живым вернется,И скорбь отвагой обернется!Слезами горю не помочь.Рожденный доблестным Гандином,Я стану вашим властелиномС моей возлюбленной женой.Отныне к верному причалуМоя судьба меня примчала.Здесь я бросаю якорь свой!И, положась на доблесть вашу,Пантерой этот щит украшу:{164}Пусть славный герб моих отцовВселяет в грудь моих бойцовНеукротимую отвагу!..»Все принесли ему присягу.. .Он, Герцелойдою влекомый,В покой вступает незнакомый.Дверь королева заперлаИ в эту полночь отдалаАнжуйцу девственность свою.Нет, я от вас не утаю,Как наш герой, в боях суровый,Рот целовал ее пунцовый,Как оба не щадили губ,И ‑ пусть рассказ мой слишком скуп,Сменились радостью печали,Те, что их душу омрачали…А вскорости на целый мирБыл справлен ими брачный пирИ ‑ господу благодаренье!Тем состоялось примиреньеДосель враждующих сторон…Князь Гамурет, взойдя на трон,Оставленный погибшим братом,Всех одарил арабским златом:От достославнейших бойцовВплоть до бродячих игрецов.. .Так завершилось торжество…Не раз пантера, ‑ герб его,Что щит анжуйский украшала,Князей строптивых укрощала.Носил герой поверх кольчугиРубашку царственной супруги,В которую была онаВ часы любви облачена,И в той священнейшей рубашкеОн в битвах не давал промашки…В конце свидания ночногоРубашку получал он снова:Их восемнадцать набралось,Пронзенных копьями насквозь.. .Да, обделен он не был славой,И княжество его цвело.Зачем же снова в бой кровавыйОн поспешил, судьбе назло?Назло судьбе, себе на горе,Вновь переплыть решил он море:Гонцов прислал за ним Барук.(Здесь, выражая сожаленье,Я сделать должен добавленье:Князь поступил как верный друг…)Барук ‑ мы сведенья имеемВновь атакован был Помпеем,Не тем, которым славен Рим,{165}А тем, кто дядею своимВзращен, Навуходоносором,{166}Тем властелином, о которомШумела глупая молва,Что он ‑ соперник божестваИз‑за его завоеваний,А нынче, не без оснований,Посеявший раздоров семя,Осмеян он и проклят всеми…. .Барук безмерно рад подмоге…Идет нещадная война.И знают разве только боги,Чья одолеет сторона:Помпея или Гамурета?Дерется храбро та и эта…Ах, кто под чьим падет мечом?И Герцелойда молодая,Домой супруга ожидая,Еще не знает ни о чем.Что ждет ее: добро иль худо?Вестей тревожных нет покуда,Беспечно жизнь ее течет.Довольство, радость и почетИспанку нашу окружают.Все королеву обожают,Ее вниманьем дорожат.Нет королевы благороднейИ благостней!.. Притом сегодняЕй три страны принадлежат!... .Ей ревность сердце не терзала,Любя супруга своего,Она с улыбкой узнавалаО похождениях его.Пусть он иным любезен дамам,Ее не ранит он тем самым:Какой ей может быть урон,Коль всеми привечаем он?..Меж тем прошло уже полгода,А из далекого походаНе возвратился Гамурет.Вестей о нем все нет и нет…Так радость горестью сменилась.Душа тревогой стеснена.Картина страшная присниласьЕй в час полуденного сна:Внезапно вспыхнул полог звездный,Гром громыхнул грозою грозной,Кругом пожар заполыхал,Неслись хвостатые кометыВсемирной гибели приметы,И серный ливень не стихал.В том гуле, грохоте и визгеМетались огненные брызги…Но вот ужасный этот сонДругим ужасным сном сменен.И снится бедной королеве:Она дракона носит в чреве,И девять месяцев спустяНа свет рождается дитя:На голове его ‑ корона…Она злосчастного драконаСвоим вскормила молоком.Но вскоре, к странствиям влеком,Он мать родимую покинулИ вдруг исчез. Как будто сгинул…Неотвратимую бедуПо высшей воле провиденьяЕй предвещали сновиденья.Она металась, как в бреду,Пока ее служанкой вернойНе прерван был сей сон прескверный.. .Сокрылось солнце. Ночь настала.Вдруг Герцелойда услыхалаШум голосов и стук копыт.Без короля вернулась свита:«Отныне нам лишь бог ‑ защита!Восплачь, жена! Твой муж убит!»Как смерть испанка побелела,Скорбя, душа рвалась из тела.Глава ее клонится вниз,Глаза ее не видят света.Но тут промолвил Тампанис,{167}Оруженосец Гамурета:«Узнай, как пал твой муж достойный!..Палил пустыню полдень знойный.Король был сильно утомлен,А шлем его ‑ столь раскален,Что снял свой шлем он на мгновенье,Дав голове отдохновенье.Вдруг подошел к нему одинНаемник, некий сарацин,И кровь убитого баранаИз драгоценного стаканаПлеснул на королевский шлем,И, не замеченный никем,Отполз в сторонку… Но металлТотчас же мягче губки стал…Долготерпение Христово,Кто оскорбить тебя посмел?..Меж тем взметнулись тучи стрел,И бой кровавый вспыхнул снова.Смешенье копий и знамен!..Мы наседаем, враг сметен.Бойцов восторженные кликиЗвучат в честь нашего владыки.Глядим: уже с коня слезаетПомпея брат ‑ Ипомидон.Неужто в плен сдается он?..О нет! Герою шлем пронзаетЕго коварное копье.Вонзилось в темя острие.Наш повелитель покачнулсяИ все ж не выпал из седла.Он, умирающий, очнулся,И ‑ вседержителю хвала!Хотя была смертельной рана,Домчался он до капеллана,Чтоб исповедаться пред ним:«Святой отец, я был любимИ за любовь платил любовью…И пусть моя истлеет плоть,Да будет милостив господьК той, что познает участь вдовью.Прощанье с ней безмерно тяжко…Отдайте же моей женеОкровавленную рубашку,Что в смертный час была на мне…Благодарю, прощаясь с вами,Всех воинов моих и слуг…»Такими кончил он словами.Похоронил его БарукПо христианскому обряду.На удивление Багдаду,Король во гробе золотомЛежит в могиле под крестом…Ах, с сотворения временТаких не знали похорон!Причем не только христианеРыдали в славном нашем стане:И мавры ‑ все до одного!Потерю страшную осмыслив,К своим богам его причислив,Скорбя, оплакали его…»Вот что сказал оруженосецНесчастнейшей из венценосиц…Она едва не умерла,Хотя беременна былаНа восемнадцатой неделе.Стучало сердце еле‑еле…Но как‑то перед ней возникСедой и сгорбленный старик,Разжал он зубы королеве,Живую воду влил ей в рот,И тут же драгоценный плодВ ее зашевелился чреве.Глаза усталые открывИ отдышавшись понемногу,Она сказала: «Слава богу!Коль я жива, ты будешь жив.Мой сын, мое родное чадо!..»(Осталась ей одна отрада:На белый свет родить того,Кто цветом рыцарства всегоВзрастет, мужаючи с годами,О чем узнаете вы сами…). .И принести она велелаРубашку с дорогого телаИ смертоносное копьеНаследство скорбное свое.Припав к рубашке той кровавой,Насквозь проколотой, дырявой,Лицо прекрасное ееВновь исказилось в страшном горе…(Рубашка эта и копьеПогребены в святом собореВысокородными князьями,Анжуйца первыми друзьями.)Меж тем во многих странах светаОплакивали Гамурета.А дней четырнадцать спустяНеобычайное дитяОна рожает в страшной муке.Сын крепконогий, большерукий,Богатырям иным под стать,Красавец княжеской породы,Едва не свел в могилу мать:Ужасны были эти роды…По лишь теперь, стремясь вперед,Моя история беретСвое исконное начало…Так что б все это означало?Я долго шел кружным путем,Чтобы начать рассказ о томВеликом муже достославном,Кто станет здесь героем главным.Мы говорили без концаВ повествовании предлинномО подвигах его отца.Пришла пора заняться сыном.Мать берегла его от всехОпасных рыцарских утех,Чтоб оградить его от бедствий.Военных игр не знал он в детстве.Над ним придворные тряслись,Мать над ребенком трепеталаИ в упоении шептала:«Bon fils, cher fils, o mon beau fils!»{168}Рожденный доблестным отцом,Подрос он славным кузнецом:Душа взыграла в нем мужская,Когда в избытке юных силСвоим мечом он молотил,Из шлемов искры высекая…Возросший в королевском замке,Он вскормлен был не грудью мамки,А грудью матери своей.О, сколь отрадно было ейМладенцу милому в ротокСовать свой розовый сосок.Так в незапамятное времяПречистой девой в ВифлеемеВзлелеян был и вскормлен тот,Кто спас наш человечий родИ, муку крестную принявши,Своею смертью смерть поправши,Призвал нас к верности и чести…Но кто нарушил сей завет,Тому вовек спасенья нетОт злой судьбы и божьей мести…И, в эту мысль погружена,Высокородная женаСлезами орошала зыбку.И все же дамы во дворцеЧитали на ее лицеЕдва заметную улыбку.Она младенцем утешалась,В ней боль с отрадою смешалась…Никто из вас, мои друзья,Не знает женщин так, как я.Ведь я ‑ Вольфрам фон Эшенбах,В своих прославленных стихахВоспевший наших женщин милых.{169}Я лишь одну простить не в силахИ посему не стану впредьЕй гимны сладостные петь.Из сердца выдерну щипцамиСтрасть к вероломной этой даме.. .Итак, с историей моеюЯ познакомить вас спешу.Но нет, не «книгу» я пишуИ грамоты не разумею.Все, что узнал я и постиг,Я не заимствовал из книг.На это есть поэт другой.{170}Его ученым внемля строчкам,Готов бежать я, как нагой,Прикрывшись фиговым листочком…