IV
И дальше скачет Парцифаль,На душе его печаль,Пусть добрый им урок получен,Пусть правилам рыцарским он обучен,Грызет и жмет его тоска,Земная ширь ему узка,А узкое широким кажется…Одно с другим у него не вяжется.Как все черно, серо вокруг!Меж тем пред ним зеленый луг.В свой красный панцирь он одет,Однако видит белый цветЗаместо красного: то разумНаходится в разладе с глазом.Сейчас герою моемуВсе в целом мире ни к чему.Любовь его томит, и в этом,Бесспорно, схож он с Гамуретом…Не зная сам, куда он едет,Одним живет, одним он бредитСвоею златовласой,Прекрасною Лиасой…Сквозь чащу путь его пролег.Спасибо, конь хоть быстроногИ, видно, так дорогу чует,Что здесь, в лесу, не заночуетСедок, покинувший Грагарц…. .И под вечер в страну Бробарц{196}Въезжает рыцарь благородный.Там, над рекою полноводной,Встал град престольный Пельрапер.{197}(Покойный ныне Тампентер{198}Был королем весьма достойным.Вослед за тем как умер он,Вступила дочь его на трон,Оставленный отцом покойным…)Переполох в престольном граде:Враги теснят, народ в осаде,Притом ‑ еще одна беда:Так поднялась в реке вода,Что всех погубит наводненье.Надежда лишь на провиденье.Молясь спасителю Христу,Вскачь по висячему мостуГерой спешит, ведомый роком,Над взбаламученным потоком…Вода, ярясь, как зверь, рычала,Шальная буря мост качала,И он на самом делеНапоминал качелиЗнакомый всем предмет игрыНеугомонной детворы,Летящий вниз, летящий вверх…Но этот мост был слишком ветх,И слишком стар, сплетен из веток,И создан вовсе не для деток…Да, бушевал и выл поток,Но стольный град уж недалек,И над пучиной буйных водГерой наш движется впередК правобережным скалам,Исхлестан ветром шалым…Но вдруг он видит незнакомыхБойцов в привязанных шеломах,Числом примерно в шестьдесят.«Эй! Стой! ‑ кричат. ‑ Нельзя! Назад!»Приняв за короля Кламида{199}Героя нашего, что с видаИ впрямь казался королем…Крик. Лязг мечей. И тут с конемСлучилось нечто. Все видали:Уперся конь, ни шагу дале.Дрожа, ушами он прядает,Храпит, копытом об земь бьет…Тут Парцифаль с коня слезаетИ под уздцы его ведет…Охрану словно бы стряхнуло!Изрядно воинство струхнуло,Решив: король непобедим,Уж верно, рать идет за ним.(Сие смекнул начальник стражиИ ‑ в город! Стражники ‑ туда же!..)Так Парцифаль защитный валБлагополучно миновал.Вот он в железные воротаСтучит, гремя дверным кольцом:«Открой!..» С испуганным лицомВ оконце появился кто‑то.И девушка, тонка, бела,Словами за сердце хватает:«Коль нам желаете вы зла,Нам и без вас его хватает!»И Парцифаль вскричал в ответ:«Желаю зла?! Поверьте ‑ нет!Своими докажу делами,Что всей душой жалею вас,А также то, что здесь, сейчас,Слуга ваш верный перед вами!..»Речь незнакомца услыхав,Бежит привратница стремглавК королеве во дворецПоведать, что настал конецИх бедам и невзгодамС чудесного юнца приходомВенцом Христовой доброты…И вот ворота отперты,И в город Парцифаль въезжает…. .Юное сердце его поражаетВид этих улиц, этих лиц.Здесь нет страданиям границ…Взвалив оружие на спины,Бредут усталые мужчины,Защитники родной страны.Их жены, словно смерть, бледныИ малые их дети тают…Людей от голода шатает:Все перерезаны пути,И крошки хлеба не найти.И нет ни мяса там, ни сыра.(Губами, что не знают жира,На чаше с влагой никогдаВы не оставите следа…)О, эти немощные рты!О, втянутые животы!О, женщин высохшие груди!Какую муку терпят люди!..О, желтая на лицах кожа(Что на мадьярскую похожа{200})!О, складки скорбные морщин!..И женщин жаль… И жаль мужчин…. .Но я‑то что о них радею?В том доме, коим я владею,Где я хозяином зовусь,Где, не спросясь, за стол сажусь,Мышам приходится несладко.На что их воровская хватка,И ловкость, и проворство их,Коль пусто в наших кладовыхИ поживиться нечем?.. Я же,Хоть не кормлюсь посредством кражиИ в кухню запросто вхожу,Сам иногда не нахожуЧего‑либо съестного.И в том даю вам слово,Что часто голодает, ах…Кто?.. Я! Вольфрам фон Эшенбах!. .. .И так прознали жителиО молодом воителе,Который прибыл в город к ним,Ниспослан господом самимИ вновь надежда ожилаВ них, чья судьба столь тяжела…. .С большими почестями онБыл к королеве приведен,К прекраснейшей Кондвирамур…{201}Возвышеннейшая из натур,Она, безмерно справедлива,Была божественно красива,Столь величава, столь милаИзольд{202} обеих превзошла,Столь красотою знаменита,Что Куневара и Энита,И все красавицы землиС ней состязаться не могли…На рыцаря она взглянула,Ему приветственно кивнула,А тот, застыв, молчит… ОнаУдивлена, уязвлена.Ее смущенью нет предела.«Ужель свое свершили делоЗлосчастный голод и усталость?И ничего уж не осталосьОт прежней красоты моей?..Мертвы ланиты без румянца…»Слова запомнив Гурнеманца,Молчит наш рыцарь перед ней.(Нам с вами, стало быть, известно:Герой решил не забыватьСовет, что рыцарю невместноВопросы первым задавать…Итак, понявши, в чем причина,К рассказу вновь перехожу…)Сопровождали госпожуДва седовласых паладина…. .Она подумала: «Ну, что ж,Ты вправду молод и хорош,Однако все молчать изволишь.Молчи… Но ты здесь гость всего лишь,А я хозяйка. Значит, я,Обычай рыцарский храня,Тебе свою оказываю милость,В уста тебя поцеловав,В сознанье королевских прав…»И как ей вздумалось, так и случилось.Затем промолвила она:«Мой рыцарь, я спросить должна:Откуда прибыли, и кто вы,И нам ли вы служить готовы?..»«Владычица, еще сегодняС тем, кто всех в мире благородней,Я распрощался… Доложу,Что из Грагарца путь держу.Князь Гурнеманц Грагарцем правит.Разлука с ним мне душу давит.Однако, волю дав слезам,Ушел я странствовать… И к вамБыл занесен самой судьбою…Я счастлив вашим стать слугою!..»И, пораженная немало,Кондвирамур ему внимала.«Сейчас мне, рыцарь, не до шуток!В пути вы не были и дня,А от Грагарца до меняПо меньшей мере трое суток!..Но расскажите, бога ради,Как там Лиаса? Что ‑ мой дядя?Князь Гурнеманц достойныйБрат матери моей покойной.Вы разве этого не знали?..»И Парцифаль ответил ей:«Князь Гурнеманц в большой печали.Трех потерял он сыновей…»«Ах, за меня они сражались!Я над убийцею не сжалюсь!Коварство короля КламидаМной не простится никогда,Поскольку тяжела беда,Но трижды тяжелей обида!..А вас я с радостью приму.Вы, поступив ко мне на службу,Могли бы дружбою на дружбуОтветить дяде моему.Наш край в несчастье пребывает:К нам провиант не прибывает,И хлеба, сыра, мясаКончаются запасы…Кламидов сенешаль Кингрун{203}Наш город задушил осадой,И каждый, стар он или юн,Простился мысленно с пощадой.Здесь умереть любой гогов,Но в рабстве жить нам нет охоты…»«Примите дюжину хлебовОт дяди вашего Кийота,{204}Промолвил старый паладин.Пусть поубавят ваши мукиБочонки сих заморских винДа и окорока. Три штуки…»Подобный же подарок шлетДругой сородич ‑ Манфилот.{205}. .Но Парцифаль, гласят преданья,Просил распределить даяньяСредь голодающих людей,Оставивши себе и ейВсего лишь тонкий ломтик хлеба…И пусть благословит их небо!..Людьми полученный припасХоть скуден был, но многих спас.Однако, всем на горе,И он был съеден вскоре…Народ в могилу погружался…Один лишь Парцифаль держалсяСил у него хваталоЖить… Жить во что б ни стало!
. .Теперь пора бы рассказать,Как Парцифаль улегся спать.Быть может, на соломеУснул безвестный дворянин?Нет! На мягчайшей из перпнУ королевы в доме!Сиянье свеч слепило взор,И драгоценнейший ковер,Что королевой послан,Был на полу разостлан.Он рыцарей отправил прочь…Слуга спешит ему помочьРазлечься, расстегнуться,Раздеться и разуться…Но вскорости проснулся онЗатем, что сладкий этот сонБыл прерван чьим‑то плачемПотоком слез горячим…Тут происходит то, о чемМы честный разговор начнем…Прелестную КондвирамурВел к Парцифалю не Амур.Она блюла свой стыд девичий,Не собираясь стать добычейЗлокозненной игры страстей…Был в полной мере ведом ейСвященный трепет пред границейМежду женою и девицей.И к Парцифалю дева шлаС надеждою, что в нем нашла,Не пошатнув законов девства,Оплот, защиту королевства.Не муж сейчас ей нужен! Нет!Мужской ей надобен совет.За свой народ она просила,Чтобы влилась мужская силаВ его слабеющую кровь…И что ей страсти! Что любовь!..Она идет походкой смелойВ одной сорочке тонкой, белой,И это ей ‑ вернейший щит,Что от бесчестья защитит…Она служанок отпустила,Тихонько в комнату вступила,Сама пылая, как костер,И опустилась на ковер,Рыданьем спящего тревожа,Встав на колени подле ложа…. .Он пробудился ‑ сон долой.«Вы на коленях? Предо мной?Стоять коленопреклоненнойВозможно лишь перед МадоннойДа перед господом ХристомИли во храме пред крестом.Я был бы счастлив, если б селиВы хоть на край моей постели…». .И дева молвила тогда:«Мой друг, лишь крайняя нуждаМне обратиться к вам велела…»Так вник наш рыцарь в сущность дела…«Едва скончался мой отец,Кламид пытался под венецМеня насильно повести…Я пытки адские снестиБыла скорей готова,Чем выйти за такогоЗлодея, зверя, подлеца.Отдать ему престол отца?!Я, не моргнув и глазом,Ответила отказом…. .Тут он мне объявил войнуИ разорил мою страну,И сенешаль его с ним вместеТворят кровавые бесчестья.Ах, нет надежды никакойНа вечный разве что покой…В тисках отчаянья и гневаЯ погибаю, видит бог…»«Но чем, скажите, я бы могПолезным быть вам, королева?..». .И, посмотрев на Парцифаля,Она промолвила, моля:«Избавьте нас от короляИ мерзостного сенешаля!..Отпор противнику утроив,Я лучших хороню героев.Но, нашу не осилив рать,Он мнит меня измором взятьИ этот город осаждает.Кондвирамур, он рассуждает,Уступит!.. Радуйся, жених!..Но лучше с башен крепостныхВсех нас пусть сбросят в ров бездонный,Чем сделкой, якобы законной,Скреплю бесчестье и позор!..»К ней руки Парцифаль простер:«Мне все равно, ‑ он говорит,Кто сей Кингрун, француз иль брит,Какого он происхожденья,Ему не будет снисхожденья!Я призову его к суду,С дороги правой не сойдуИ стану вам служить всей силой,Безропотно служить, покаУдержит меч моя рукаИль сам не буду взят могилой!..»Кончалась ночь, забрезжил день,Когда неслышная, как тень,Она ушла без промедлепья,Исполненная умиленьяИ благодарности к нему,К Парцифалю моему,С которого весь сон согнало.А солнце между тем вставалоИ зажигало небосклон.И мерный колокольный звонНа башне зазвучал соборной,Скликая в храм народ упорныйСквозь дыма черную завесуНа утреннюю мессу.И наш герой вступает в храм,Где, обращаясь к небесам,Народ святую молит девуСпасти их край, их королеву.И тотчас повелел герой:«Оружье мне! И панцирь мой!»Святая жажда сталиПроснулась в Парцифале.Едва он сжал копье в руке,Как показались вдалеке,Без права и закона,Кламидовы знамена.