Я не хочу терять и дняи к вашему же благупод нож в Салерно лягу!И к вам вернется жизнь тогда.Все остальное — не беда.Ведь вы, избавясь от болезней,намного лучше и полезнейспособны жизнь прожить, чем я…»Граф, восхищенья не тая,с глазами, влажными от слез,благоговейно произнес:«Моя возлюбленная жена!Жизнь нам обоим равно нужна,а смерть — не такая уж сладкая штука,но еще ужасней предсмертная мука.Все не так просто, как ты полагаешь,когда мне помощь свою предлагаешь.Я твой порыв оценил вполне…Немалое счастье выпало мнес подобной встретиться чистотою,с безгрешным сердцем, с верой святоюв великую силу любви и добра…О, я бы со смертного встал одра,когда бы это приказалаты, кто святость свою доказала.Чудо Господь сотворил:сердце твое отворилчужому страданью, чужой печали…Но кем бы люди меня считали,если б я принял жертву твою?Пред страшным выбором я стою!..Супруга милая, прости,но ты еще дитя почти,и хоть мечты твои безгрешны,решенья чересчур поспешны.Все больше сердцем! Не умом!А сколько горьких слез потоми горьких разочарованийпо исполнении желаний!..Дитя мое, не я ли самвзывал к бессмертным небесам,моля о скором избавленье?В твоем же волеизъявленьеесть прихоть детская, поверь!Еще не раз себя проверь!Все взвесь и рассуди толково!..Но окончательное словоне ты, мой друг, должна сказать,а лишь твои отец и мать.Мы только их исполним волю!Неужто загубить позволюжизнь благодетелей моих,родную дочь отняв у них?!»Так он сказал и усмехнулся,решив, что он и впрямь рехнулся:неужто все, что слышит он,явь, а не глупый, дикий сон?!Но мать и отец сказали:«Вы столько нам в жизни далии столько сделали для нас!Мы не решимся на откази за добро добром отплатим,хоть дочь любимую утратим!Она, в надежде вас спасти,на смерть отважилась пойтии объявила нам об этом,мы долго медлили с ответом…Тому уж скоро третий день.Мы сами превратились в тень.Но дочь вам отдаем с любовью,во благо вашему здоровью.Того, как видно, хочет бог…»И они затряслись с головы до ног,и в отчаянье руки ломали все трое…Но вернемся к рассказу о нашем герое.Хоть чувство надежды в нем ожило,графу было особенно тяжело.Нестерпимо родного ребенка лишиться,но, однако, еще тяжелее решитьсяу родителей ребенка отнять…Здесь мы бедного Генриха можем понять.Он, как сказано в книге, рыдал и метался:то он принял их жертву, то вновь отказался,сожалея о том, что сам натворил…Наконец согласился и поблагодарилвсю семью (разумеется, нелицемерно)и сказал, что пора собираться в Салерно.Ну, а дочь? Та затеяла пышные сборы:«Дорогих лошадей! Дорогие уборы!Бархат! Шелк! Кружева! Горностаевый мех!В этот день я хочу быть красивее всех!..»И опять родители зарыдали,как такую красавицу увидали.«Ну за что, ну зачем нам ее отдавать?Как мы смеем позволить дитя убивать?..»Нет, я просто рассказывать дальше не в силахоб ужасных страданьях людей этих милых.Горе матери; вот оно, перед вами…Скорбь отца… Передать ли ее словами?..Но держались они одним убежденьем:это все предначертано провиденьем,это Бог избрал их любимую дочьчеловеку страждущему помочь,и, конечно же, высшая силабедной девочкой руководила,и ее позвала, и ее повелана святые, на божеские дела…Ах, когда б они рассуждали иначе,мы, пожалуй бы, не разрешили задачи:отчего же не разорвались сердцани у страждущей матери, ни у отца.Но печаль их сменила отрадаот сознанья: так надо! Так надо!..Граф и девушка скачут в Салерно.Оба счастливы неимоверно,хоть ее огорчает немного,что так далека дорога.Графа нужно быстрее спасти,но мешает дальность пути.В Салерно они прискакали,врача того отыскали:«Вот она, кем я буду спасен!..»Врач узнал его. Врач потрясен.А затем, состраданьем влекомый,к бедной девушке незнакомойон подходит и молвит: «О дочь моя,расскажи, ничего не тая.Что здесь: чистой любви побужденье?Иль угроза? Приказ? Понужденье?Хочешь верность ему доказатьиль не можешь ему отказать,повинуясь мольбам господина?..Мне должна быть известна причинарешенья страшного сего!»«Веленье сердца моего!» —не замедлила дева с ответом.От нее не скрылось при этом,как врач на нее дивился.Он в сторону с ней удалилсяи свой вопрос повторил:«Не твой ли граф подговорил,в преступном бессердечье,тебя на эти речи?Достаточно тебе чуть-чутьсебя, меня ли обмануть,хотя бы и под страхом, —как все пошло бы прахом:мое искусство, подвиг твой;ты не останешься живойи сердце изничтожишь,но графу не поможешь!Как говорят: сто раз отмерь!Все взвесь, себя спроси, проверь,нет ли в душе сомненьяи не нашло ль затменья!..И слушай, что произойдет,как в силу договор войдет.Воображаешь сцену?Вот я тебя раздену,и ты, раздевшись догола,уже не встанешь со стола,но, стыд превозмогая,несчастная, нагая,начнешь кричать беззвучным ртом…Сказать, что ждет тебя потом?По правилам наукитебе свяжу я руки,и ноги я тебе свяжу,и прямо в сердце нож всажу,и, грудь пронзив и спину,живое сердце выну!Еще одно узнать изволь:страшна не смерть. Ужасна боль!.Что? Ты в ответ ни слова?!Ты лечь на стол готова?!А дух тебя не подведет,когда дыхание сведет?А при упадке духа —полнейшая проруха!О, эта боль! О, этот ад!При этом нет пути назад.О, сколь я сам несчастен,что к этому причастен!Нет, в жизни мне не повезло:избрал я злое ремесло…Ах, погоди хоть малость!..»Но дева рассмеялась:«Спасибо вам, великий врач!..Мне тоже не везет, хоть плачь:сомнение тревожити спасенье гложет.Поди, и вправду откажусьне оттого, что не гожусь:не я оказалась слабой, —вы оказались бабой!Да ведь у вас навернякаот страха задрожит рука.Вы, первый врач Салерно, —и трусите безмерно!Вы зайцу серому родня!Но только жаль вам не меня,не смерти моей ранней, —своих вам жаль терзаний!А может быть, давно мертвобылое ваше мастерствои силы в вас иссякли?!Ну! Я права? Не так ли?!Я женщина — и я сильнаи в действиях своих вольна,и я на стол ваш лягу,но вы — назад ни шагу!А что наслушалась от вася всяких ужасов сейчас,то это все не ново:я к ним давно готова.«Поймите же, что никогдая б не приехала сюда,коль с самого началая главного не знала;не струшу и не отступлю,а господину жизнь куплю,себе же — доступ в Царство Божье!Так не тряситесь мелкой дрожью!Час избавленья чуя,сейчас плясать хочу я!Граф исцелится наконец,меня к себе призовет Творец,и не во сне, а наяву,я в Царстве Божьем заживу,увенчана короной,Господом даренной!..»И понял мудрый врач тогда,что она в решенье своем тверда,что не может она поступить по-иному,и ее повел он к графу больному.«Счастливейший из людей земли,о чем и мечтать нельзя — вы нашли!Все сомненья отпали. И вскоростиот своей вы избавитесь хворости!..»Он повел ее в комнатку тайную,где все мраком покрыто и тайною,а графу за дверью велел остаться,в тайную комнату не соваться,сколько б это ни длилось часов,и запер дверь на тяжелый засов.Там, где стояли различные склянки,он велел раздеться юной крестьянке,и она, повинуясь приказу,охотно и сразуплатье сняла, обнаженной осталась,но не стеснялась…И врач увидал: на дивоэто юное тело красиво.И так жаль врачу ее стало, —прямо сердце стучать пересталои рассудок чуть не отказал…И он сам ей об этом сказал.Но она его умоляла,вновь и вновь повторяла,чтоб он продолжал свое делои скорее разрезал ей тело.Вот и стол она видит высокий,где обряд свершится жестокий.Лекарь девушку за руку взял,взобраться на стол приказал.Она легла без тени тревоги.Он связал ей руки и ноги,а потом стад подыскивать нож:который из них хорош?(Их здесь много, широких и длинных,для дел отнюдь не невинных.)Пусть внявшая голосу долгахотя бы страдает недолго,и легко, и быстро умрет…Лекарь камень точильный берет,и точит свой нож, и точит,к делу все приступить не хочет!А бедный Генрих, за дверью стоя,чувство испытывает не простое.Он удручен, озадачен,великим смятеньем охвачен.Ах, ужель не увидит он сновачерты лица дорогого?А если он их увидит,то здоровым отсюда не выйдет.Но ему нсцеленье обещано?Вдруг в стене замечает он трещинуи, прильнувши к ней, видит сквозь щельэтот стол, что похож па постель,а вернее, на смертное ложе,на котором, — Господи Боже, —связанная, нагая,лежит его дорогая.«О, как же ты глуп! — сказал он себе, —ты ждешь перемен в своей скорбной судьбеи требуешь избавленьябез Божьего соизволенья!Ты небом страдать осужден навек,а хочешь, чтоб спас тебя человек?Глумясь над Господним словом,надеешься стать здоровым?!На что ты девушку подговорил?Да сам ли ведал ты, что творил?Смерть ее будет лишней,ибо все решает Всевышний!Исцелит — ликуй, не простит — страдай.Только девушке умереть не дай,кровью чистой своей твой позор оплатить!..»И, не выдержав, начал он в дверь колотить.«Отворите скорее, я вам говорю!»«Господин, как закончу, так и отворю:ни мгновенья нельзя в этом деле терять!»«Отворите же! Сколько вам раз повторять!Надо кое-что нам обсудить непременно!»«Говорите… Мне слышно вас и сквозь стену»,«Нет! Сквозь стену я не хочу говорить!»Что поделать? Пришлось ему отворить.И Генрих в комнату вошел,увидел тот высокий стол,где связанная дева,нагая, словно Ева,исхода сладкого ждала…Тут он, схватясь за край стола,вскричал: «Дитя невинное!Не буду я причиноюужасной гибели твоей!Врач, развяжи ее! Скорей!Да будет освобождената, что для жизни рожденаи столь собой прекрасна.За что ей гибнуть понапрасну!Спасибо за твое добро.А золото да серебро,согласно уговора,ты, врач, получишь скоро!»(И мы заметим мимоходом:врач счастлив был таким исходом.)Но когда спасенная поняла,что судьба ее жертву не приняла,то, свой стыд позабыв девичий,против всяких правил приличий,принялась она истошно рыдать,на себе в исступлении волосы рвать,так, что все, кто это видали,сами также рыдали.И металась она, и кричала она:«Боже мой! Я отныне всего лишена!Развеялся сон мой чудесный!Не владеть мне короной небесной!Если бы мне удалось пострадать,то и впрямь корону небесную датьдолжны были б мне за страданья.Ах, напрасны, напрасны старанья!О ты, кто благ на небеси,меня, несчастную, спасии господина со мною вместе.Какой великой лишились мы чести:он — плоть спасти, я — дух спастии, не ропща, свой крест нести!..»Так она голосила,о смерти просила,охвачена безграничной тоской,к доброте взывая людской.Но в столь необычном и страшном делеей люди, конечно, помочь не хотели.Нет, никто ей, никто не помог.И молчали и люди и Бог…И тогда господину пенять она стала:«Сколько я всего из-за вас испытала!Как глумились вы надо мной!А всему ваша слабость виной.Это вы меня к жизни вернули!Да и люди меня обманули:«Рыцарь! Мужествен! Неустрашим!..»Ах, зачем я поверила ими разгневала Господа Бога?Мне совсем оставалось немногодо конца, но в решающий мигвы отчаянный подняли крик.Вы за горе мое в ответе.Вы трусливее всех на свете.Я ведь на смерть пошла. А вы?Потерпеть не решились, увы!Что ж вас так напугало, узнать нельзя ли?Может, то, что меня связали?Но ведь, стоя за толстой стеной,как вы видеть могли, что со мной?Может, вы, бесстрашнейший витязь,обвиненья в убийстве боитесь,потому и вбежали к врачу?Ну, так я вас заверить хочу,что, если меня не будет,вас никто не осудит,не обвинит в преступленье,а напротив, вас ждет исцеленье».Все тщетно — деве быть живой!..А Генрих тяжкий жребий свойкак рыцарь набожный приял,он твердости не потеряли чистоты душевной,назло судьбе плачевной…Не выполнив обета,вновь девушка одетаи снова жить обречена.Врачу заплачено сполна.И Генрих с грустью необъятнойтотчас пустился в путь обратный,при этом был вполне готовуслышать гогот наглых ртов,и вопль, и рев толпы презреннойна родине благословенной.Что ж! Пусть толпа гогочет!Все как Господь захочет!..А дева так измождена была,так много слез горючих пролила,что силы ей внезапно изменили:и впрямь она близка к могиле.И тогда помог ей в бедетот, кто с нами всегда и везде,кто людские сердца отворяет,радостью их одаряет,кто диво дивное свершили этих двоих испытать решил,как Иова когда-то:тверда ли их вера иль слабовата?..И то был Иисус Христос,кто избавленье им принесза то, что душа в них жила человечья,за их милосердье и добросердечье…Чем ближе к отческому дому,тем легче делалось больному.Проказа с Генриха сползла —Господня милость его спасла.Господь своей любовьювернул ему здоровье.И Генрих снова жизни рад,как двадцать лет тому назад.Слух о чудесном исцеленьешел из селения в селенье,народ о чуде узнавали непритворно ликовал:ведь милосердье и пощадаи есть небесная услада.Меж тем высокородные князья —всё Генриха ближайшие друзья(которые в беде с ним не встречались)ему навстречу мчались.Не веря слухам и словам,любой хотел увидеть сам,что исцеляет наш Господьне только дух, но также плотьот хвори беспощадной.И вот — пример наглядный!А хуторянину с женойказалось: сгинул сон дурной,свершилось чудо Божье!(Скажу: была бы ложьюпопытка разуверить вас,что оба не пустились в пляспри первом извещеньео дивном возвращеньеих дочери родимой,живой и невредимой,и графа дорогого,здорового, живого.)Нет, не могли отец и матьни слез, ни смеха удержать,в них все перемешалось,что в сердце умещалось.Как будто сняли их с креста!..И хоть смеялись их уста,из глаз текли на щекигорячих слез потоки.Вновь слезы хлынули из глаз,когда не три, а тридцать разони поцеловалиту, что уже не ждали.(И в этом я поверюстаринному поверью.)Явился в каждый швабский домжеланный праздник. Все кругомшумело, веселилось,веселие вселилосьв сердца воспрянувших людей.Свидетели тех давних днейв преданьях рассказали,что в Швабии едва ливстречали так кого-нибудь,цветами устилая путь…Но вы узнать хотитедальнейший ход событий?Что Генрих? Как его дела?Недурно, Господу хвала!Он вновь здоров, и вновь силен,и вновь почетом окружен,он стал еще богаче…Но жить он стал иначе:достойней, чище, строже,в согласье с волей Божьей.А хуторянину тому,который дал приют ему,он отписал именьев вечное владенье.Не позабыл он и о ней,кто всех была ему верней,о дорогой супруге:он с ней делил досуги,и баловал, и обожал,в шелка и в бархат наряжал,как если бы и впрямь онабыла законная жена,а он ей — муж законный.(Что ж: домысел резонный!..)Но вот мудрейшие странысказали графу: «Вы должныв конце концов решитьсяна ком-нибудь жениться.Быть холостым вам не к лицу.Так поведите же к венцудостойную подругу,грядущую супругу!..»Созвав друзей в огромный зал,граф Генрих попросту сказал:«Я высшей воле подчинюсьи в скором времени женюсь.Но вот на ком? Решайте сами!Решение теперь за вами!»И все, кто были в зале том,сошлись немедля на одном:пришла пора для брака!..Кого вести к венцу, однако?!Сей затруднительный вопросв большую ссору перерос:кто прочит ту, кто — эту…Да, нелегко совету!В подобных случаях всегдамы каждый тянем кто куда,и собственное мненьеважней, чем единенье.Когда же Генрих увидал,что он решенья зря прождали дальше ждать напрасно,он молвил громогласно:«Друзья мои, в сей светлый час,должно быть, многие из васеще хранят воспоминаньео том, как я страдал в изгнанье.Болезнью тяжкой удручен,я был от мира отлучен,люди меня избегали,детей своих мною пугали.Так чем же мне ответить той,чьей ангельскою добротойи бескорыстнейшей любовьюмне вновь возвращено здоровье?»На сей раз общим было мненье:«С ней, кто принес тебе спасенье,жизнь и богатство разделии свадьбу праздновать вели!Но кто счастливейшая эта?..»И вот перед лицом совета,свою красавицу обняв,ответствовал спасенный графвесьма прекрасными словами:«Смотрите, вот она — пред вами,кто от погибели и зламеня, несчастного, спасла.И я вам повторяю:ее я выбираю!Но, впрочем, ей решать самой:быть ей со мной иль не со мной?Но, в случае отказа,клянусь: умру я сразу!..»И богат и беден, и стар и малвскричали: «Истинно он сказал!..»Священники их обвенчали.И до старости без печали,в согласье свои они прожили дни,и в Небесное Царство вступили они…Пусть и нам дарует Господь эту участь:мирно жить, умирать не мучась.О Господь, пощади нас и не покинь,ниспошли нам свое милосердье. Аминь!..