Население страны было официально поделено на четыре большие сословные группы. Переход из одной в другую был крайне затруднен, если вообще возможен. Первые три — жрецов, воинов и писцов-чиновников — имели привилегии. Они не платили налогов и не несли повинностей, кроме своих прямых служебных обязанностей. Четвертую составляли крестьяне и горожане, платившие в казну ренту-налог, включая пошлины, и исполнявшие трудовые повинности. Каждое из сословий подразделялось на разряды и имело внутреннюю иерархическую структуру. Главы всех четырех сословий занимали видное место при дворе; существенно, что главой четвертого сословия обычно назначался кто-либо из числа представителей трех высших, привилегированных. Наместниками в областях и правителями вассальных царств или княжеств были преимущественно знатные аристократы, часто из дома Сасанидов.
Таким образом, жрецы, аристократы, чиновники и воины жили прежде всего за счет избыточного продукта крестьян и ремесленников. При этом в некоторых районах страны продолжали существовать еще не потерявшие окончательно своих прошлых привилегий эллинизированные города, где было много свободных граждан и немало неполноправных и рабов. Однако эти анклавы с точки зрения структуры общества в целом имели второстепенное значение и понемногу отмирали. Основными производителями были податные крестьяне, жившие преимущественно большими домовыми общинами.
Общинные поселения, в которых они жили, уже не были первобытно-примитивными. Расслоение сельской общины привело к появлению ее зажиточного слоя — дехкан (впоследствии так стали называть земледельцев вообще). Вместе с главами семейно-домовых групп, именовавшимися термином «кедхуда», дехкане представляли собой своего рода социально-имущественную верхушку общины, заправляли ее делами. Видимо, достаточно близко к этой верхушке по статусу были воины-азаты. Они являли собой просто военнообязанных крестьян, чем-то напоминающих казаков русского царя. Следует заметить, что постоянного войска сасанидский Иран не имел. Войско комплектовалось лишь по мере надобности и состояло из конницы знати и привилегированной части воинов, ополчения азатов и вспомогательных частей пехоты из крестьян.
Государством управлял аппарат из профессионально подготовленных писцов-чиновников (хотя высшие должности замещались, как правило, представителями знати). Во главе его стояли руководители ведомств, в свою очередь подчинявшиеся вазургу-фраматару, должность которого, правда, появилась не сразу. Видимо, аналогичным был аппарат администрации в провинциях и в вассальных царствах, хотя, возможно, не везде он был одинаков.
Зороастрийские храмы, посвященные божествам Ормузду, Митре, Зурвану, богине Анахите, владели немалыми землями и богатствами, а организованные в иерархическую пирамиду жрецы пользовались большим влиянием. Есть сведения, что в IV–V веках глава жречества мобедан-мобед, бывший одновременно и верховным судьей (совпадение религиозных и судебных функций в руках жрецов обычно для многих восточных обществ), занимал место в государстве сразу после самого шаханшаха.
Сасаниды придавали большое значение религии. Это было необходимо для укрепления внутренней стабильности государства, тем более что в западных и юго-западных районах Ирана с III–IV веков начало распространяться христианство, ставшее официальной государственной религией Рима. Воспринимая ортодоксальное христианство как враждебное (еретические оппозиционные движения — несториан, монофизитов и др. — Сасаниды, напротив, поддерживали и поощряли), правители Ирана делали все, что могли, дабы укрепить позиции собственной религии. И это им удавалось — во всяком случае, на первых порах. Однако оборотной стороной влияния зороастризма в сасанидском Иране оказались возникавшие на его основе массовые еретические движения, разобщавшие и ослаблявшие страну.
Первым из таких движений было манихейство. Его основатель Мани (216–276), родом из Вавилонии, испытал немалое влияние христианства (идеи мессианизма) и буддизма (нравственное очищение, ограничения в пище, стремление к освобождению от всего материального на пути к спасению). Главный тезис Мани сводился к тому, что силы Тьмы и Зла в окружающем нас мире заведомо одолевают силы Света и Добра. Только уменьшение зависимости человека от материального начала может способствовать Свету в его борьбе с Тьмой, для чего и надлежит вести аскетический образ жизни. Манихейство быстро распространилось по всему Ирану и вскоре проникло за его пределы, достигнув Испании на западе и Восточного Туркестана на востоке. Вначале относившиеся к этому учению спокойно, даже доброжелательно, сасанидские правители затем испугались его размаха. В 276 году Мани был казнен, а манихеи стали подвергаться жестоким преследованиям и изгоняться из Ирана.
Вторым был маздакизм. Возникшее двумя с половиной веками позднее манихейства, в конце V века, это еретическое учение, кое-что взявшее у своего предшественника, оказалось более радикальным в социальном плане. Основатель его Маздак, опираясь на все тот же тезис о засилье на земле сил Тьмы и Зла, считал, что очистить от них землю можно, но для этого нужно дать простор разуму и справедливости. Он предложил своим последователям начать с перераспределения собственности: брать излишки у богатых и наделять ими бедных. Социальный пафос идей маздакизма о справедливости восходил к обычным для всех крестьянских массовых движений идеалам, но в сасанидском Иране он питался, в частности, еще и недовольством тех, кто был лишен возможности иметь жену и семью, в то время как в гаремах знати томились сотни и тысячи запертых там женщин. Требования передела имущества, включая и женщин, выдвигавшиеся маздакитами, были направлены против влиятельной иранской знати и отражали недовольство низов.
Вначале шаханшах Кавад, попытавшийся было с помощью маздакитов обуздать строптивую знать и усилить собственную власть, поддержал движение и даже сделал Маздака своим советником. Вскоре, однако, маздакиты забрали слишком большую власть, а происки знати едва не лишили Кавада трона. Шаханшах вынужден был лавировать. Движение маздакитов более не было ему нужно и даже мешало, особенно после смерти его основателя Маздака. В 529 году царевич Хоеров заманил лидеров маздакизма в ловушку и коварно с ними расправился, после чего массовые репрессии на местах довершили дело: маздакизм как влиятельное социально-религиозное течение был сведен на нет.
И манихейство, и особенно маздакизм выявили не столько даже слабости зороастризма как официальной религии, сколько несовершенство социально-политической структуры сасанидского Ирана. Страна нуждалась в энергичной централизации власти. Ослабление наследственной аристократии в годы господства маздакизма создало благоприятную для этого обстановку, чем и воспользовался Хоеров I, когда стал шаханшахом. За долгие годы пребывания на престоле (531–579) он провел ряд важных реформ. Подавляющее большинство земель, включая и отобранные маздакитами у знати, были включены в государственный фонд. Все земли были разбиты на разряды и категории и отданы во владение крестьянам, обязанным платить казне строго определенный налог хараг, который зависел от разряда. Кроме того, все податное сословие — каждый мужчина в возрасте с 20 до 50 лет — облагалось подушной податью гезит, которая в зависимости от достатка составляла от 4 до 12 дирхемов в год. Все остальные центральные и местные подати были отменены. Лишившиеся земли аристократы были взяты Хосровом на государственную службу и получали содержание из казны. Все эти земельно-налоговые реформы способствовали как развитию страны, так и укреплению власти правителя.
В том же направлении были осуществлены и административные реформы. В стране было создано четыре военных округа по четырем странам света, а их командующим соответственно подчинены все размещенные на территории округа войска. В системе высших сановников первое место занял вазург-фраматар, затем шли командующие округами и лишь на шестом месте оказался бывший некогда первым верховный жрец мобедан-мобед. Кроме того, была проведена военная реформа: все войска, находившиеся под командой начальников округов, являли собой теперь постоянную армию.