Существенные уточнения в вопрос о начале чеканки «бухархудатских» серий можно внести, опираясь на то, что прототипом для «бухархудатских» монет послужили не драхмы Варахрана V вообще, а те из них, которые чеканились на мервском монетном дворе, в непосредственной близости к Бухаре, в последние годы правления Варахрана V, когда, по наблюдениям С.Д. Логинова и А.Б. Никитина, в Мерве выпускалась примерно половина всех драхм, чеканившихся в Сасанидском государстве. Когда в деятельности мервского монетного двора наступил перерыв (от 40-х годов V в. до второго десятилетия VI в.), в Бухарский оазис из Мерва могли проникать в массовых количествах только драхмы Варахрана V; другой серебряной монеты там в это время просто не чеканилось, а драхм Варахрана V было выпущено много, и они еще продолжали находиться в обращении. Если Мерв после 80-х годов V в. оказался во власти эфталитов, там могли выпускаться серебряные монеты по образцу драхм Варахрана V с искаженной легендой пехлеви или с полностью нечитаемой имитацией такой легенды (табл. 118, 3). Но прототипами для бухарских подражаний стали не они: ранние серии бухарских подражаний более точно передают пехлевийскую легенду прототипа. Однако подражания драхмам Варахрана эфталитского времени (как и драхмы самого Варахрана V) поступали в Бухарский оазис: об этом говорят экземпляры, надчеканенные явно в Бухаре характерным знаком-тамгой (табл. 118, 4), который широко представлен также на медных монетах Бухарского Согда — уже в качестве самостоятельного элемента монетного типа. Таким образом, нет оснований непосредственно приближать начало выпуска «бухархудатских» монет ко времени правления Варахрана V: их могли начать чеканить и во второй половине V в., и в начале VI в., и позднее. Возможно, возобновление интенсивной сасанидской чеканки в Мерве при Каваде I (второе десятилетие VI в.) сопровождалось — в результате официального запрета или стихийного рыночного предпочтения — вытеснением драхм Варахрана V, если они были неполновесными, а также всех видов подражаний им из обращения в Мервском оазисе. Если поток мервских драхм, устремившихся в Бухару, вызван этой причиной, выпуск «бухархудатских» монет должен был начаться лишь после второго десятилетия VI в.
Относительная хронология бухарских эмиссий по образцу драхм Варахрана V пока детально не разработана. В качестве наиболее ранних уверенно выделяются серии с нечитаемой эфталитской легендой и бухарским знаком-тамгой (табл. 118, 4). К ним и типологически и хронологически примыкают серии с такой же тамгой, но с согдийской легендой (табл. 118, 5). Типологическое членение последующих выпусков осложняется тем, что эти монеты в целом обнаруживают необычную для среднеазиатских монет устойчивость типов — и иконографическую, и палеографическую, хотя для типа об. ст. прослеживается вполне очевидная схематизация изображения (табл. 118, 6–8). Пока отсутствуют и надежные арехолого-стратиграфические данные не только для выделения самых ранних серий, но и для определения последовательности чеканки «бухархудатских» монет на всем протяжении их выпуска. Задача выделения разновременных эмиссий «бухархудатских» монет осложняется еще и тем, что со второй половины VII — начала VIII в. такие монеты выпускались не только в Бухарском Согде, но и в других центрах, в частности в Самаркандском Согде (Зеймаль, 1985, с. 254, № 638 — с именем согдийского царя Тургара, 40-е годы VIII в.). Детальный типологический анализ позволил Е.А. Давидович выделить серии «бухархудатского» круга двух центров — Самарканда и Чача-Илака (Давидович, 1979, с. 106, 115).
Собственно «бухархудатские» монеты с согдийской легендой пока остаются неразработанной темой. Их детальная хронологическая систематизация может иметь в археологической практике только самые широкие датировки — от VI (или конца V) до середины VIII в. С середины VIII в., при сохранении общего иконографического облика, на этих монетах появляются арабские легенды (табл. 118, 12–14), заметно уменьшается содержание в них серебра, что превращает их в «черные дирхемы», уже целиком принадлежащие (несмотря на «домусульманский» облик) к периоду развитого средневековья: их выпуск продолжался до XII — начала XIII в.
Бухарские драхмы VI — середины VIII в., следующие типам Варахрана V, и были теми серебряными монетами, с которыми в денежном обращении были соотнесены многочисленные и весьма разнообразные медные монеты, выпускавшиеся в разных центрах Бухарского Согда. Видимо, общеобластной характер имели медные скифатные бухарские монеты с изображением на об. ст. алтаря (табл. 119, 5-10). Предлагавшаяся для них датировка III–IV вв. (Явич, 1947, с. 218; Шишкин, 1963, с. 60; Смирнова, 1963, с. 36) представляется теперь, как и датировка «бухархудатских» монет V в., неоправданно удревненной (Зеймаль, 1978, с. 210). Более соответствует накопленным в настоящее время данным предположение, что бухарские медные монеты с алтарем выпускались параллельно с серебряными «бухархудатскими» драхмами (с момента начала их чеканки и, видимо, до второй четверти или середины VII в.) в качестве разменной монеты. Один из важных способов проверки этого предположения — накопление данных о стратиграфическом распределении бухарских медных монет с алтарем. Пока такой информации явно мало, так как, хотя раннесредневековые слои раскапывались в разных пунктах Бухарского оазиса (Бухара, Варахша, Пайкенд и др.), ни один из памятников ни по размерам вскрытых площадей, ни по количеству хорошо стратифицированных материалов (в том числе и нумизматических) нельзя сопоставить, например, с городищем раннесредневекового Пенджикента.