Благополучие Бухарского оазиса во многом зависело от регулярного водоснабжения, а поскольку он лежал ниже по течению Зеравшана, то большую роль играли мирные взаимоотношения с правителями Самаркандского Согда. Может быть, поэтому, учитывая неустойчивость водного режима, здесь было много селений, жители которых издревле занимались ремеслами и торговлей. Известно, что население в X в. почитало городами только Бухару и Пайкенд. Похоже, что эта ситуация была и в раннем средневековье, хотя широкие разведочные работы, развернувшиеся в оазисе в 1970-1980-е годы, выявили много поселений, по размерам и структуре приближавшихся к рангу городских (Абдиримов, Валиев, 1979, с. 443–444; Абдиримов, 1983, с. 446).
Даже Бухара не отличалась крупными размерами; прочие были гораздо меньше. Исключение составлял Рамитан, если прав в своей реконструкции площади города (56 га!) О.Г. Большаков (Беленицкий, Бентович, Большаков, 1973, с. 183–184).
Облик хорезмийских раннесредневековых городов практически неизвестен. Лишь раскопки Хивы, предпринятые в последнее десятилетие, принесли кое-какие сведения о сравнительно крупном городе того времени (26 га). Однако масштабы раскопок невелики и основное внимание уделялось проблемам стратиграфии. Получены важные данные о смене застройки при переходе от древности к раннему средневековью: вместо слитной застройки появились сооружения гораздо более монументальные, типа за́мков (Мамбетуллаев, Юсупов и др., 1986, с. 38–40).
Есть основания полагать, что в VI–VIII вв. сохранялись древние города по торговым трассам вдоль Амударьи: существовал Хозарасп с огромной цитаделью; в каком-то виде были Садвар и Джигербент; большим городом, судя по огромному некрополю, был Миздахкан.
В дельте Амударьи колонизаторская деятельность хорезмийских купцов и ремесленников, видимо, способствовала формированию обширных поселений с цитаделями (Куюккала, Курганча), которые, несмотря на большие размеры, все-таки назвать городами можно с большими оговорками. Ремесленная деятельность занимала небольшое место; местное ремесло еще не приобрело специализированные формы. Вместе с тем обилие монет, в том числе неместных, заставляет предполагать большую роль торговли. Скорее эти поселения можно рассматривать в качестве «зимников» полукочевого скотоводческо-земледельческого населения, сохранявшего достаточно архаичную общественную структуру. Видимо, характерным для Хорезма был путь формирования городов возле крупных за́мков. Помимо Беркуткалы в одноименном оазисе, упомянем Кумбасканкалу, а также Кумкалу в соседнем Якке-Парсанском оазисе.
Это явление не характерно для такой зоны древней урбанизации, как Тохаристан. В VI–VIII вв. здесь происходят заметные изменения, выразившиеся в уменьшении количества городов в посткушанское время (Ртвеладзе, 1988, с. 14; Аннаев, 1984, с. 13). Этот упадок в значительной степени объясняется изменившимися внешнеполитическими условиями в связи с завоеванием области Сасанидами и переносом трассы Великого шелкового пути. Указанные обстоятельства отодвинули прежде процветавшие районы в тень сравнительно с выдвинувшимся на первый план Согдом (Седов, 1987, с. 114 и сл.).
В культуре городов, возникших на основе кушанских, а также и основанных на новом месте, сохранение древних традиций градостроительства проявилось в архитектуре, планировке жилищ и т. п. Исследованиями выделены города разных рангов: Будрач, Кафыркала, Термез — центры земледельческих оазисов, ирригационных областей и ирригационных районов (Ртвеладзе, 1988, с. 11).
Большой спецификой отличались районы Средней Сырдарьи, Чач и Илак, где в силу ряда причин городская культура начала развиваться позже, нежели на юге Средней Азии. Урбанистические процессы определялись здесь несколькими основными факторами. Первые два тесно взаимосвязаны: это взаимодействие скотоводов с земледельцами и влияние политических событий и государственной власти на ход внутренних отношений.
Взаимодействие с кочевой степью (а это обстоятельство всегда играло немалую роль в истории рассматриваемого региона) приобретает особое значение в эпоху Тюркского каганата. В связи с политическим преобладанием тюрок и появлением значительных массивов пришлого населения в Чаче получило дополнительные импульсы оседание скотоводов, за счет чего возникают новые поселения, в том числе и городские. Зона урбанизации продвинулась в глубь оазисов, к окаймлявшим их горным отрогам. Сгусток городов формируется в среднем течении Чирчика, вокруг столицы — городища Мингурюк. Здесь концентрируется не менее десятка новых городов. Сюда переместился из присырдарьинских районов центр политической и экономической жизни. Все эти явления объясняются не только оформлением к данному периоду самостоятельного владения Чач, но и стремлением тюркских правителей передвинуть основные центры района к степным границам, активизируя контакты со скотоводами. Перемещаются и торговые пути (Буряков, 1982, с. 134–135, 179). Таким образом, политический фактор стал доминирующим в градообразующем процессе этого региона. Рассматривая вопрос об активизации земледельческо-скотоводческих контактов, чрезвычайно важно учитывать и то обстоятельство, что исходный субстрат внутреннего развития — каунчинская культура — это культура скотоводов. Основная линия градообразования — рост городских центров из укреплений, строившихся в предшествовавшую эпоху чаще всего на мысах рек, при впадении саев в небольшие речки или в основные водные магистрали — Чирчик и Ангрен, что как раз и характерно для оседающего скотоводческого населения. В VI–VIII вв. наблюдается качественное изменение структуры данных поселений. На месте укрепления возникает цитадель, возле которой разрастается укрепление или неукрепленное поселение. Иногда это происходит в несколько приемов, и в таком случае выделяются топографически различные части, обведенные автономными стенами и даже рвами (Аккурган-Худайнкет письменных источников, Кендыктепе, Югантепе, Кабарна-Кавардан и др.) (Буряков, 1975, с. 41–47, 52–54, 87–39, 182; 1982, с. 18–22). В целом очертания подобных городищ неправильны. Эту линию урбанизации отмечают Ю.Ф. Буряков (Буряков, 1982, с. 170) и М.И. Филанович, говоря о «консервативном развитии комплекса» (Филанович, 1989, с. 92).