История с фреской ухудшила и без того неважнецкие отношения между Диром и Алкивиадом. Алкивиад якобы заявил, что уничтожение фрески он рассматривает как попытку подорвать его популярность среди учеников, а также как нарушение экстерриториальности исторического кабинета. С другой стороны, Дир утверждал, что Алкивиад, терпя подобные пасквили, подрывает авторитет всей педагогической корпорации и создает опасные прецеденты. «И вообще, — завершил Дир свою речь, — дело сводится к тому, что наш уважаемый коллега Мисяк трудится не по призванию. Преподаватель, лишенный чувства собственного достоинства и энергии, человек, внутренне несобранный, не должен был посвящать себя педагогической деятельности».
При всем этом у Дира был очень подавленный вид. Впрочем, у нас все знали, что Алкивиад подавлял Дира. Не было также секретом, что Дир уже два-три года хлопочет о новом историке, но, к сожалению, тщетно. Дело в том, что Дир хлопотал именно об историке, а ему все время предлагали педагогов женского пола, то есть историчек. Дир всячески отбояривался от историчек, так как считал своим долгом культивировать в нашей школе чисто мужские традиции. И вообще у него уже был горький опыт, связанный с пребыванием педагогов-женщин в стенах нашей школы. На нашей памяти их было только две — пани Лильковская и пани Калино. Обе они заболели тяжелым недугом. Пани Калино, правда, была все еще «на ходу», но бродила по нашей славной школе, как ходячий укор и одновременно школьная аптечка. Особой популярностью у нее пользовались различные успокаивающие средства.
Итак, хотя постоянно велись разговоры о переходе Алкивиада на научную работу, но годы шли, а он все не уходил и продолжал приводить директора в отчаяние своей педагогической неприспособленностью. Впрочем, это не мешало Диру в трудных случаях прибегать к услугам Алкивиада. Если нужно было сводить молодежь в музей, театр, на экскурсию, если нужно было подменить кого-нибудь из педагогов или унять расшумевшуюся в коридоре молодежь, да и вообще всякий раз, когда возникала необходимость в какой-нибудь неблагодарной работе, Дир отправлял на линию огня Алкивиада. Само собой разумеется, что Алкивиад в первом же встречном бою терпел поражение, что, в свою очередь, вызывало у Дира приливы горечи, подавленности и взрыв упреков. Ибо какой же прок от педагога, которого не боялись, на уроках которого играли в макао и покер или списывали у товарищей другие «более важные уроки»? Что проку в учителе, который никогда не повышает голоса и не выгоняет из класса?
Правда, справедливости ради, следует отметить, что Алкивиад иногда все же ставил единицы. Это и не могло быть иначе, поскольку учителю истории было в высшей степени свойственно чувство классической справедливости. Однако никто из нашей бражки не принимал единицы по истории всерьез. Известно было, что преподавательский коллектив не очень считался со справедливостью Алкивиада. Если по другим предметам у тебя не было единиц, то единица по истории не влекла за собой никаких опасных последствий. Другое дело, если у тебя были единицы по другим предметам — тогда дополнительная единица по истории могла явиться пресловутым последним гвоздем в гробу. Но тогда тебе уже безразлично, сколькими гвоздями тебя заколачивают. Все равно ты готов.
Неудивительно, что предложение Вонтлуша наполнило нас нездоровыми раздумьями и даже меланхолией. И вообще имело ли какой-нибудь смысл покупать средство от Алкивиада?
— Извини, — сказал наконец Засемпа Вонтлушу. — Мы должны подумать. Ответ мы тебе дадим на второй перемене.
— Ладно, подумайте, — сказал безразличным тоном Вонтлуш, — особой выгоды я все равно не получу.
Сказав это, он снова скрылся в зарослях, чтобы предаться поэтическим размышлениям.
ГЛАВА VII
— Я полагаю, у нас нет выбора, — сказал я, когда мы вернулись в класс. — Мы сделали все возможное, но, видно, за такие деньги лучшего средства нам не купить.
— Лучше пусть будет хоть средство от Алкивиада, чем вообще ничего, — сказал Слабый. — Все-таки это хоть немного поднимет настроение.
— Честь будет спасена, — добавил Пендзель. — Отыграемся по крайней мере хоть на Алкивиаде.
— Правильно, — задумчиво протянул Засемпа. — Мы пока расправим плечи хотя бы благодаря Алкивиаду, и это немного подымет наш дух, а потом купим способы и от других более серьезных гогов.
— Значит, покупаем? — спросил я.
— Покупаем, — вяло и без особого оживления ответил Засемпа.