— Но, детка… неужели ты хочешь этим сказать, что лезвие осталось в сливках?
— К сожалению, осталось.
— Как же это — и никто не пытался его выловить?
— Нет, никто не пытался, потому что об этом лезвии дядя вспомнил только на следующий день, когда ему нужно было заточить карандаш. Масло было уже взбито и отправлено в продажу…
— Должны были запретить продажу!
— Ничего не получилось бы, потому что масло уже развезли по магазинам, а там его успели раскупить. Вы ведь сами знаете, что масло долго лежать не может…
— Ужас какой-то…
— Конечно, ужас, но только дядя говорил, что лезвие это было уже довольно тупое, потому что он пользовался им для очинки карандашей.
— Ничего себе, утешение, детка.
— А кроме того, дядя говорит, что его, наверное, заметят, когда будут мазать масло на хлеб, потому что обычно люди тонко намазывают. Другое дело, если кто-то намажет слишком толсто… И вот как раз Слабинский намазал себе толсто и потом плохо себя почувствовал… Он думает, что это все — от лезвия…
Потрясенная пани Лильковская хотела немедленно звонить в «скорую помощь», но как раз в этот момент Слабинский вместе с Засемпой входили в класс.
— Как ты себя чувствуешь, детка? — вопрошала пани Лильковская.
— Ему уже лучше, — заявляли мы, — видно, это все же не из-за лезвия…
Обрадованная пани Лильковская уже больше ни о чем не спрашивала. Но едва только она собиралась приступить к уроку и начинала рассказывать, ну, скажем, о трении, как Пендзелькевич тут же поднимал руку.
— Чего тебе, Пендзелькевич?
— Я как раз насчет трения.
— Говори, только поскорее, потому что мы и так упустили массу времени.
— Скажите, пожалуйста, это правда, что писали в «Шпильках», будто какой-то гражданин, выиграв по лотерейному билету, так потер руки от радости, что в комнате сделался угар и пришлось проветривать.
Пани Лильковская тяжело вздыхала и терпеливо объясняла:
— Нет, это невозможно. Это просто шутка «Шпилек».
Тогда тянул руку вверх Засемпа.
— Но вот если бы у него были руки в бензине, тогда он мог бы загореться?
— Что это тебе вдруг пришло в голову?
— Потому что у нас как раз был такой несчастный случай. Один мой сосед с четвертого этажа стирал брюки в ванной, и у него произошел взрыв.
— Что же у него взорвалось?
— Ну, бензин, конечно. Он брюки стирал в бензине.
— Ну, да… такая вещь могла случиться, — поясняла пани Лильковская. — Он, наверное, не соблюдал правил предосторожности с огнем. Зажег папиросу или газовую плиту.
— Нет, там не было ни плиты, ни колонки, а сам он некурящий.
— Ну, в таком случае это довольно странно.
— Люди говорили, что это все от трения. Потому что у него на брюках было жирное пятно, и он его страшно тер, а поскольку он был штангистом, то, сами понимаете, сила у него была. Я, правда, не знаю, можно ли этим людям верить.
— Довольно странный случай. — Пани Лильковская была несколько дезориентирована. — Я никогда не сталкивалась с чем-либо подобным. А что сделалось с этим… этим штангистом?
— Ничего особенного, ему здорово повезло, потому что его выбросило в окно.
— И это ты называешь, повезло?
— Конечно, повезло, потому что он упал на телегу с мебелью, а на телеге был пружинный матрац. И он свалился прямо на матрац. Вот я и говорю, что ему еще повезло.
— Ну, это ты уже, наверное, сочиняешь. Садись, — стараясь казаться строгой, говорила пани Лильковская. — Переходим к нашему уроку.
Но едва только мы пытались приступить к собственным опытам в области трения, как раздавался звонок.
И так повторялось в различных вариантах почти на каждом уроке. У нас в запасе всегда имелась какая-нибудь сенсационная новость. Да, нет никакого сомнения, что для самостоятельного начала дрейфа опыта у нас было предостаточно. Мы познакомились в картотеке с общими сведениями об Алкивиаде, а также и основными принципами БАБа, а этого нам с успехом должно было хватить. С завтрашнего дня мы начинаем Большой Блеф.
ГЛАВА IX
Алкивиаду мы вчетвером устроили засаду на углу, недалеко от школы, намереваясь согласно рекомендациям БАБа предпринять пару дезориентирующих поступков.
Было холодно, но благо не было дождя. Мы помнили, что в случае с Алкивиадом критический показатель барометра — 720 мм. К сожалению, никто из нас не представлял, какое было в тот день давление. Ни у кого из нас не было барометра. Правда, утром мы прослушали сводку погоды, но сводка эта явно относилась к разряду невразумительных: «В северных районах страны переменная облачность… после полудня в Варшаве возможны осадки…»