Первые три урока мы пребывали под впечатлением услышанного, а на большой перемене направились в учительскую и в дверях столкнулись со Жвачеком.
— Это опять вы! Что вам нужно?
— Мы к пану учителю Мисяку.
— В чем дело? — Алкивиад вышел к нам со стаканом чая в руке.
— Мы хотели бы взять карту.
— Карту… Но ведь урок у нас еще через два часа.
— Ничего. Мы бы тем временем повторили материал.
Преподаватели поглядели на нас с интересом.
— Может быть, нам следует захватить и какой-нибудь фильм… — быстро добавил я. — Ребята говорили, что есть фильм о пирамидах.
— К сожалению, аппарат испорчен…
— Это ничего. Аппарат можно починить… У отца Бэма радио и телемастерская, он наверняка справится и с этой починкой, — сказал Засемпа, — а пока что мы взяли бы карту и, может быть, те египетские диапозитивы, о которых рассказывали ребята.
— Хорошо… что-нибудь подберем… — сказал Алкивиад после минутной паузы.
Он допил чай и отправился с нами в кладовую. Когда мы отобрали карты и исторические таблицы, Пендзелькевич неожиданно спросил:
— Вам, пан учитель, удалось водрузить на место Катона?
— К сожалению, мои опасения оправдались, — спокойно ответил Алкивиад. — Пан директор не пожелал, чтобы Катон вернулся в его кабинет.
— Ну и что же теперь?
— Ничего. Придется его убрать.
— Вы его выбросите?
— Ну, нет. Я оставлю его у себя.
— А разве нельзя поставить его в историческом кабинете?
— У нас нет исторического кабинета. Он полностью аннексирован пани Калино.
— И вы, пан профессор, согласились на это?
— Я не подписывал с ней никакого соглашения, мои мальчики. И никто не принудил бы меня подписать подобный позорный акт.
— В таком случае вы сохранили на него все права.
— Конечно, но в данный момент поместить там бюст Катона было бы крайне неразумно, поскольку, как мне известно, пани Калино принадлежит к числу противников Катона, и я боюсь, что этот римлянин не прожил бы там и часа. Поэтому я и должен, хотя бы на время, убрать Катона.
— Но так не должно быть, — сказал я, — ведь он принадлежит школе.
— Да, он принадлежит школе, — подхватил Пендзелькевич. — Брат мой рассказывал, что когда он начал ходить в школу, Катон уже тут был. И товарищи брата, постарше его, тоже говорили, что когда они начинали ходить в школу, Катон тоже уже был. Он всегда здесь был.
— В том-то и дело, — сказал Алкивиад, — но увы — такова уж судьба старых вещей.
— Пан учитель, — сказал я, — отдайте его нам. Алкивиад застыл.
— Вам? Зачем?
— Он будет стоять в нашем классе.
— Да, пан учитель, — поспешно поддержали меня Пендзелькевич и Слабинский. — Мы сохраним его вплоть до выпускных экзаменов.
Алкивиад какое-то время внимательно присматривался к нам.
— Хорошо, можете его взять, — решил он наконец.
После этого он быстрыми шагами удалился.
— А не слишком ли ты увлекся? — спросил меня Засемпа.
— И зачем нам этот гипс?
— Я просто так… Просто я применил дезориентирующий поступок.
Засемпа с подозрением оглядел меня.
— А я думал, что ты и в самом деле принял близко к сердцу судьбу этой рухляди.
— Да что ты? — рассмеялся я. — Нет, я просто действовал по плану.
— Ну конечно, конечно, — торопливо поддакнули Пендзель и Слабый, уставившись в пол.
На этой же перемене мы вынесли Катона из кабинета и установили его в углу нашего класса, слева от кафедры.
Как обычно, вместе со звонком в класс вошел Жвачек. И конечно, сразу же обнаружил несчастного Катона. Брови его поползли вверх.
— Дежурный! Это что такое? — спросил он Слабого, который дежурил в этот день.
— Это Катон, — объявил Слабый.
— Эта злосчастная маска отнюдь не является украшением класса.
— Совершенно справедливо, — ответил я, — но маска эта заслуженная. Эта скульптура перенесла две войны и пятьдесят выпусков самых обыкновенных вандалов, не считая четвероруких. Разве это ничего не значит?
Жвачек посмотрел на меня с изумлением.
— Меня поражают твои слова, Чамчара. Вот уж никак не подозревал я в вас культа традиций.
— Никогда не известно, пан учитель, что теплится в душе молодежи, — отпустил я общее замечание философского типа.
— Но вы хотя бы знаете, кем был Катон?
— Имеем некоторые сведения, — ответил я.
— В любом случае — странно, — сказал Жвачек с иронической усмешкой, — что именно Катон нашел себе приют и именно в этом классе. Гражданскими доблестями вы отнюдь не отличаетесь.