— Черт возьми, — сказал Засемпа, — как будто получается. Ведь сегодня спрашивали Бема и Коха.
Шекспир гордо улыбнулся:
— Видите, действует без промашки. Можно сразу сказать, кого будут спрашивать в следующий раз.
— Пилат и Бучек! — выкрикнули мы одновременно.
По этому способу мы составили списки в природоведческой, технической и прочей группах.
— Вот как будто бы все, — сказал Шекспир, вставая. — Желаю удачи…
ГЛАВА XII
— Итак, господа, — заявил Засемпа, когда за Шекспиром закрылась дверь, — придется нам взяться за разработку исторического дрейфа. Вещь, к сожалению, хлопотная, поскольку, как выяснилось, такому учителю, как Алкивиад, нельзя подсовывать что попало.
— Ты хотел сказать — такой старой лисе, как Алкивиад, — вставил я. — И вообще рекомендую всем быть начеку — мне что-то не нравится его улыбка.
— Алкивиад — это не лис, — сказал Засемпа, — он скорее старый вылинявший морж.
— В вопросах истории, я подозреваю, он все-таки лис. Согласен, что старый и вылинявший, но все-таки лис.
— Лис, который неохотно проявляет свою лисью натуру, — отозвался Пендзель.
— Нет, — заявил Засемпа, — Алкивиад — это всего только дрейфующий морж, но морж, которого не так-то легко провести.
— Единственный приемлемый метод — это вынуждать Алкивиада дрейфовать по известным нам водам, — сказал Засемпа. — Давать ему бой на нашей территории и навязывать ему свои условия.
— Правильно! — Слабый и Пендзель охотно подхватили этот призыв. — На нашей территории, на наших условиях!
— Согласен с вами, — пожал я плечами, — но скажите на милость, что это за наша территория? И вообще существует ли она? Где они, эти наши воды? Боюсь, что у нас нет даже лужицы. Для того чтобы устраивать исторический дрейф, необходимо иметь место, где дрейфовать. А у нас его нет. Мы вообще ничего не знаем.
— Вот именно, мы ведь даже не знаем, что это за ухо, — простонал Слабый.
— Заткнись, Слабый, — рявкнул Засемпа. — Отстань ты, наконец, со своим ухом. Именно для этого и будут у нас дежурные. Предлагаю не падать духом. Ведь весь вопрос сводится к организационным мероприятиям. Я предлагаю, чтобы на следующем уроке дежурными были Пендзель и Слабый.
— Почему мы?
— У вас еще свежие и неизрасходованные силы, — сказал я. — Мои силы и силы Засемпы уже подорваны из-за предательской деятельности Алкивиада, который принудил нас сегодня к неожиданному и неблагоприятному дрейфу.
— Правильно, — подтвердил Засемпа. — Ведь это нас истязали английской подвязкой.
— Но что же придумать?
— Ничего не нужно придумывать. Вы должны взять книжку и что-нибудь вызубрить.
При упоминании о книжке Слабый и Пендзель поморщились с величайшим отвращением.
— Эх, а что, если нам вернуться к Катону?
Не без некоторой опаски я поглядел в суровое лицо римлянина и крякнул.
— Полагаю, — произнес я, — что это привело бы нас к разговору на весьма скользкую тему… к рассуждениям о гражданских доблестях… а тема эта… хм… в нашем классе, пожалуй, не совсем уместна.
— Неуместна, нетактична и неприемлема, — добавил Засемпа.
— Чамча прав, — поддержал меня Пендзель. — Это даже опасно. Нужно придумать что-нибудь более спокойное.
— У моего дяди, что живет в Кросневицах, — сказал я после небольшой паузы, — прямо страсть к истории, и у него дома настоящий музей. Может, он согласится одолжить нам какую-нибудь кость или железяку.
— Вот это мысль! — сказал Засемпа. — И когда ты мог бы организовать эту кость?
— Я постараюсь поехать в Кросневицы в ближайшее воскресенье. Но при условии, что вы подкинете мне деньжат.
— А где эти Кросневицы?
— Около Кутна.
— Это слишком далеко, а следовательно, дорого, — сказал Засемпа. — Лучше приглядеть где-нибудь поближе.
— У меня есть кузен нумизмат, — отозвался Пендзель.
— А это что еще такое?
— Он собирает старые монеты, — пояснил Пендзель. — Но дело в том, что он их никому не одалживает.
— А откуда он берет эти… монеты?
— Покупает. А иногда сам находит. Он ведет раскопки с Институтом археологии.
— Придется тебе направиться к нему, — решительно заявил Засемпа.
— Но ведь он ничего не одалживает.
— Неважно, одалживает он или нет, важно, чтобы ты у него одолжил.
— Как это? — встревожился Пендзель.
— Нужно наказать этого нумизмата за скряжничество. Одолжишь у него дня на два, а потом отдашь. Лучше всего воспользоваться пластилином.
— Не понимаю.
— Ты налепишь пластилин себе на подошву. Во время осмотра коллекции уронишь якобы нечаянно монету и наступишь на нее ботинком. Монета прилипнет к подошве. Ты сделаешь вид, что ищешь, а потом выразишь уверенность, что она закатилась в щель или под шкаф. Попрощаешься и выйдешь. А за дверью отлепишь монету от подошвы.