— Страшная история, — заметил я.
— Но на этом все еще не кончилось, — продолжал прерывающимся голосом Пендзель. — Оказалось, что у Обола уже не было монеты на подошве. Доктор заявил об этом происшествии в милицию. Милиция задержала Обола и пыталась узнать у него, что произошло с монетой. Обол делал вид, что ни о чем не знает. Тогда в милиции решили сделать Оболу рентген, и знаешь, что выяснилось? Что эта несчастная монета находится у Обола в желудке. Должно быть, он проглотил ее в передней.
На следующий день мы собрали совет в нашем историческом кружке и пришли к выводу, что лучше не связываться с одержимыми коллекционерами.
— Ничего не поделаешь, — сказал я, — придется нам взяться за раскопки. Земля скрывает останки и исторические экспонаты. И если бы нам удалось раздобыть какой-нибудь экспонат, то вопрос с дрейфом можно было бы считать решенным.
Все сочли мое предложение достойным реализации. После короткого обмена мнениями было решено, что в ближайшее воскресенье мы отправимся в окрестности Варшавы для произведения раскопок. Мы не очень хорошо представляли себе, куда ехать. Наконец Слабый припомнил, что во время каникул он был с родителями на экскурсии в Черске и видел там развалины замка, и мы выбрали Черск.
Пятницу и субботу мы посвятили экипировке. Слабый раздобыл где-то малую саперную лопату, я — огородные грабли, Засемпа принес старую лопату для угля. Пендзель обеспечил нас велосипедами и питанием.
В воскресенье утром мы с набитыми инструментом рюкзаками двинулись в поход. Отсутствие тренировки сказалось очень быстро, так что после первого рывка нам пришлось снизить темп, и в Черск мы прибыли только к полудню. Чтобы не вступить в конфликт с охраняющим вход в замок цербером, мы решили отказаться от удобного входа со стороны костела и атаковать объект со стороны обрыва.
Едва передвигая ноги, мы карабкались вверх, таща за собою велосипеды. Но на середине пути решили, что следует сначала подкрепиться, поскольку нас ждут еще нелегкие труды. Аппетит у всех был отличный, и мы очень быстро расправились со всеми запасами. Потом мы еще примерно час подыскивали подходящее место. Охотнее всего мы бы начали раскопки возле башни замка, но это оказалось невозможным, так как там постоянно вертелись туристы. Поэтому мы попробовали рыть в разных местах за стеною. Засемпа утверждал, что именно сюда обитатели замка выбрасывали мусор, и мы легко можем наткнуться на какой-нибудь исторический предмет. К сожалению, наши исторические замыслы были неверно истолкованы гидом, сопровождающим какую-то экскурсию, и он прогнал нас, заявив, что мы разрушаем памятник архитектуры. Мы попытались развернуть деятельность с другой стороны горы, но оттуда нас тоже прогнали харцеры. Наши объяснения, подтверждаемые предъявлением документа, удостоверяющего нашу принадлежность к кружку, не тронули их каменных сердец. Они потребовали у нас разрешения местных властей на производство раскопок. Так как такого документа мы предъявить не могли, они отобрали наши орудия научного труда, заявив при этом, что инструменты эти будут пересланы руководству школы.
Окончательно пав духом, сидели мы на склоне горы, глядя на великолепный заход октябрьского солнца, как вдруг из горестной задумчивости нас вырвало блеяние коз. К нам приближался какой-то небольшого роста человек с черными пронизывающими глазами. На поводке он вел двух коз.
— Вы по поводу раскопок? — спросил он, предварительно приветливо поздоровавшись.
— А вы почему спрашиваете? — Мы посмотрели на него с недоверием.
— Возможно, я мог бы вам помочь, — ответил этот добрый дядя.
Мы сконфуженно молчали, не зная толком, удобно ли принять услуги незнакомца и не кроется ли за этим какая-нибудь ловушка.
— Вы можете спокойно мне довериться, — перешел он на интимный шепот. — Мне уже не раз случалось помогать различным студентам, исследователям и собирателям древностей.
— И много их сюда приезжает?
— Не могу пожаловаться, — ответил он. — Здесь недавно был даже один профессор и консультировался со мной относительно подлинности горшка, который он откопал.
— Ну и что? — поинтересовались мы.
— К сожалению, мне пришлось вывести его из заблуждения, потому что это был как раз тот горшок, который моя старуха выбросила в прошлом году.