Алкивиад, видно, ничего не заметил и, внося запись об уроке в классный журнал, бодро продолжал:
— К сожалению, пан директор и пан Жвачек резко выступили против моего предложения. По-видимому, они все еще не прониклись доверием к вашему поведению, к вашим историческим познаниям и опасаются, что вы можете скомпрометировать школу.
Я облегченно перевел дух. Я почувствовал, как сердце мое опять начинает биться.
Стоики с радостным криком «Ура!» бросились к картам, но рука Алкивиада опять вернула их на места. Историк захлопнул журнал, снял очки и протер усталые глаза.
— Итак, директор считает, что вы недостаточно компетентны и можете скомпрометировать школу, но ведь недаром я выставил вам хорошие отметки и, пожалуй, лучше других знаю, на что вы способны… Поэтому я не снял своего предложения. Я полагал, что это хороший повод показать всем окружающим, что вы можете. Я особенно заинтересован в этом. Поэтому я и попросил директора, чтобы он лично сопровождал нас во время этой экскурсии и собственными глазами убедился в ваших возможностях. Пан директор в конце концов уступил, поставив только одно условие, чтобы с нами отправился ваш коллега Юлиуш Лепкий из десятого класса, который, как вы, наверное, слышали, является первым учеником. Пан директор доверяет ему и берет его с собой в качестве спасательного круга, на тот случай, если вы подведете. Его можно понять, потому что он заботится о поддержании авторитета школы перед лицом гостей из Элка, но ведь мы с вами знаем, что меры предосторожности здесь излишни. Катон свидетель этому. Итак, я напоминаю. Завтра приходите без портфелей. Выступаем в десять.
В первую минуту мы все были настолько напуганы, что хотели сразу же во всем признаться. Просто встать и крикнуть: «Не делайте этого! Этого нельзя делать!» Но крик застрял у нас в горле.
Алкивиад вышел из класса, а мы были так ошеломлены, что впервые за столько месяцев он вышел один.
Я смотрел ему вслед, как смотрят на безумца, который в неведении идет навстречу гибели и радостно шагает прямо в пропасть.
Я даже не знал, кого больше жалеть — нас или Алкивиада.
Первым пришел в себя Засемпа.
— Господа, вы все слышали собственными ушами. Гог, по имени Алкивиад, обезумел. Кто-нибудь из вас чувствует в себе достаточно сил, чтобы принять участие в этом роковом мероприятии? — И он обвел взглядом класс.
Все испуганно смотрели на него.
— Нет… я не могу…
— Я не помню… С чего бы!
— Ничего не помню, не зубрил.
Никто не чувствовал себя в силах это сделать, да и что тут удивительного. На этот раз средство не окажет своего действия. Дир примется спрашивать по очереди, подряд или на выбор. Если даже у кого-то и остались какие-то обрывки сведений, то какая гарантия в том, что Дир спросит именно его? Потому что мы ведь не знали всей истории — в этом никто не сомневался, даже и тени сомнений в этом не было, да и откуда бы этой Тени появиться?
Засемпа прикусил губу и подошел к Пендзелькевичу с миной, не предвещавшей ничего хорошего.
— А ты, Пендзель? — спросил он.
— Что я? — испугался Пендзелькевич.
— Ты ведь любил историю, разве не так? Все время лез со своими ответами… напрашивался…
— Я? Да что ты… Это ведь был просто БАБ, — покраснел Пендзель.
— А мне казалось, что ты просто распухаешь от избытка знаний.
— Честное слово, ничего не помню. Туман и сплошные потемки. Я ни за что не рискну. Да отвяжись ты от меня.
— А ты, Бабинич? — спросил Засемпа.
— Что ты ко мне пристал! Я сразу говорил, что средство никуда не годится и только принесет нам уйму хлопот.
— А сам зубрил!
— Я зубрил только с самого начала и только древнюю историю. Но когда Алкивиад заключил с нами триумвират, я тут же перестал зубрить. И я не участвовал в дрейфе. Спрашивай тех, которые участвовали. Может, у них что-нибудь и осталось в голове. — Он злобно усмехнулся.
Взгляд Засемпы остановился на Слабинском.
— Вот ты, Слабый, дрейфовал когда-то на тему о Зигмунде. Может, ты что-нибудь скажешь… ну, хотя бы о колонне Зигмунда…
Слабый испуганно посмотрел на нас.
— Попытайся, старик, — ободрил его Засемпа.
— Зигмунд был королем, — заикаясь, объявил Слабый и тут же простонал: — Черт возьми, но который же из них стоит на колонне? Этих Зигмундов целая куча. Нет… нет… Я ничего не знаю! У меня в голове все смешалось.