— Мы как раз разрабатываем линию поведения, пан учитель, — ответил я.
— И долго это будет продолжаться?
— Мы уже готовы. Так вот, дело в том, что мы действовали умышленно.
— Да, вполне умышленно, — крякнул Засемпа.
— И планомерно, — добавил я.
— Преднамеренное или умышленное действие, — спросил Алкивиад, не отрывая пера от бумаги, — это означает заранее обдуманное действие.
— Можно это и так назвать, — согласился я неуверенно.
— Итак, преднамеренная учеба? Это мне нравится! — воскликнул Алкивиад.
— Не совсем учеба, — кашлянул я, — скорее, совсем наоборот. Нам нужно было средство.
— Средство, способ или модус, — растроганно повторил Алкивиад. — Но какое средство?
— Средство, или иначе — СОТА.
— СОТА, или иначе — дрейф.
— Дрейф — иначе беззаботное плаванье по глубинам истории.
— И отклонение от курса.
— Нам это показалось полезным.
— Занимательным.
— Продуктивным.
— Но у нас все же имеются некоторые опасения, что наши знания, так сказать…
— Это значит, что они не…
— Не упорядочены?
— Вот именно, это я и хотел сказать, пан учитель. Они неупорядочены и недостаточны. Одним словом, эта экскурсия…
— Эта прогулка с нашими гостями из Элка…
— Она не может состояться в нашем обществе.
— А-а-а… — указал Алкивиад и наконец положил ручку.
Это было очень длинное «А». Наступила минута тревожной тишины. Первым заговорил Алкивиад:
— Ваши сомнения показывают вас в наилучшем свете.
Мы удрученно переглянулись. Он все еще не осознал опасности положения.
— Пан учитель, — простонал я, — я буду краток. Мы не учились. Мы дрейфовали. Это все было дрейфом.
Алкивиад некоторое время помолчал.
— Конечно, мы можем назвать это и дрейфом, — сказал он. — Это очень удачная формулировка. Но кто же осмелится утверждать, что дрейф не является научным методом и что он не приносит пользы науке? Многие открыватели, особенно Амундсен и Нансен и другие исследователи Севера намеренно клали свои суда в дрейф — и это с научными целями. Когда я совершаю дрейф по просторам истории, влекомый течениями вопросов, то не только знакомлюсь по пути с фактами и историческими событиями, но и увязываю их в причинную цепь, начинаю понимать направление и смысл изменений. А ведь это и есть самое главное. Мы прикусили языки.
— Дрейф — вещь опасная. Можно напороться на мели и скалы, потерять много времени, заблудиться и все перепутать.
— Правильно, но ведь я все время стоял на мостике, — сказал Алкивиад, — и, можно сказать, мой друг, что я не спускал взора с компаса и все время справлялся о положении судна. Но все шло нормально. Течения влекли нас в полезных, с научной точки зрения, направлениях. Ведь это и входило в условия нашего договора. Я ведь откровенно сказал, что буду рассматривать вас, как свободных искателей истины. Поэтому я и не мог отказываться от вашей инициативы. Это было бы и вредно и бессмысленно. Ваш моральный уровень, ваш живой интерес и, осмелюсь сказать, ваша любовь к истории, гарантировали удачный исход эксперимента. В конце концов, — Алкивиад нескромно хмыкнул, — можно было предвидеть, что в этом триумвирате я в любом случае сохраняю за собой место Цезаря. Нет, я решительно не вижу, чтобы мы в чем-нибудь отошли от условий договора,
Засемпа горестно усмехнулся.
— Все это, конечно, так… но… если бы вы знали… Ведь все дело в том, что вы заключили с нами соглашение, потому что вы думали, что мы знали, иначе вы не решились бы… Вы ни за что не решились бы…
— Но ведь вы же знали.
— Ничего мы не знали. Катон свидетель — ничего.
— На самом деле? И ты, Чамчара, тоже?
— Чтобы узнать, что такое ахиллесова пята, мне пришлось лазить в энциклопедию.
— А вы, Пендзелькевич и Слабинский?
— Мы знали только о первых Пястах, потому что нас заставили их вызубрить для дрейфа.
Алкивиад застыл в неподвижности. Я подумал, что нам хоть на этот раз удалось сломить его, но оказалось, что он застыл совсем по другой причине. Неожиданно он встал и приблизился к нам с таким видом, с каким подходят к ценным и очень редким экспонатам.
— Но ведь в таком случае это сверхъестественно! — воскликнул он. — Вы совершили поступок неслыханный в истории нашей знаменитой школы. Вы достойны восхищения!
— Восхищения? — Мы остолбенели. — Почему мы?
— Потому что, ничего не зная, вы впитывали знания в рекордно короткий срок и без какого-либо принуждения.
— Но мы ведь ничего не выучили, — заволновался Засемпа.
Но Алкивиад только снисходительно усмехнулся.