Из кресла ревнивым взглядом в сторону Корнелиуса сверкнули глаза Коутрубуссиса. Бедный малый жертвовал собой ради других, но не мог не обижаться на них время от времени.
— Ах, — только и произнес он.
— Пришла ли в организацию французская поставка? — поинтересовался Корнелиус. — Тридцать два: пятнадцать мужчин, семнадцать женщин.
— О, да. И в добрый час, — с таинственным выражением в мягких глазах ответил Коутрубуссис.
— Это важно, — пробормотал Корнелиус. — Я рад. Вам предстояло осесть здесь.
— Все устроено. Шестьдесят четыре тысячи фунтов в твердой валюте на нашем лондонском счету на имя Асерински. Да и стоит того.
Джерри работал на строгой комиссионной основе. Она гарантировала ему автономию и вошла составной частью в оригинал контракта, когда он передал грекам административные функции.
— Они уже обработаны?
— Немногие. Я думаю, партия должна быть успешной.
Джерри протянул свой бокал за новой порцией напитка; «перно» — единственный вид спиртного, который действительно нравился Корнелиусу, и в этом он был, словно ребенок.
— Однако у нас проблемы, — добавил между тем К. — Оппозиция…
— Это не…
— Необычно, я знаю. Но в данном случае оппозиция, кажется, догадывается о наших намерениях. То есть, я хочу сказать, они понимают, что мы делаем.
— Намеки?
— Возможно. Однако это… это неважно.
— Нет.
— Эта группа, — продолжал Коутрубуссис, — международная, со штаб-квартирой в Америке…
— А где еще? Официально?
— Не знаю. Возможно. Сложности…
— Им сложно работать, нам, естественно, добраться до них. Но вы?..
— Нам не хотелось, чтобы вы отправлялись туда.
Джерри откинулся на спинку стула; он бросил опасливый взгляд на мерцавший совсем рядом, за решеткой огонь, но тот ничем особенным не грозил. Джерри расслабился.
— На этом этапе нам, кажется, доставляет серьезное беспокойство немецкое землячество, — Коутрубуссис чистил ногти зубочисткой. — Нам известна одна из них — женщина. Она — хирург-стоматолог, проживает в Кельне. Она уже провела обратное преобразование полудюжины наших людей в Германии.
— Включила их и опять выключила?
— Точно. Обычный метод. Только гораздо искуснее.
— Значит, она хорошо изучила наш процесс.
— По-видимому, до последних мелочей. Некоторые русские источники, я полагаю — утечка. Может быть, сам Патриарх, а?
— Ты хочешь, чтоб я убил ее?
— Как вы сработаете, это ваше дело. — Коутрубуссис прижал палец к губам.
Черное лицо Джерри блестело в отсветах камина. Он нахмурился:
— Я полагаю, лучше бы нам предпочесть преобразование.
— Всегда пожалуйста. Только, если ты не в состоянии сохранить душу, избавься от нее.
Коутрубуссис глупо и самодовольно ухмыльнулся (хотя обычно он вовсе не одобрял себя).
— У организации нет единого мнения по этому вопросу, — Джерри выставил указательный палец. — Раскаяться или погибнуть.
— Пожалуй.
— Хорошо, я подумаю, что могу сделать, — Джерри погладил бедра девушки. — А я отправляюсь в Кельн, да?
— А что, это идея, — без особой уверенности произнес Коутрубуссис. — Чтобы иметь полное представление о деле, но вам нет нужды что-либо там предпринимать. Она приезжает в Великобританию, мы накоротке собираемся, чтобы организовать британский филиал.
Недовольный несколько пуританским подходом грека (естественным, полагал он, для человека, столь от много отказавшегося), Джерри выпил еще бокал «перно», ощущая небольшую легкость в голове. Аромат жидкости остался на его нёбе. Если он собирался еще насладиться ужином, сейчас ему лучше всего было остановиться.
— Принеси мне стакан воды со льдом, дорогая, хорошо? — он похлопал девушку по бедру. — Это будет самый подходящий момент для удара, — предположил Корнелиус. — Не на ее территории, а на нашей.
Джерри протянул руку к стакану с водой и не спеша выпил.
— Как ее зовут?
— Имя?
— Какое она называла?
— Имя.
Коутрубуссис резко, спазматически дернул правой рукой; он тяжело дышал.