— Очень красивая книга, Ваше Преосвященство, — поспешно ответил Юсуф, вставая и передавая том епископу.
— Верно и очень дорогая, а также слишком сладострастная для мальчика твоего возраста. Ты что-нибудь прочел?
— Всего несколько слов. Я хотел посмотреть картинки.
— Что ж, но сначала расскажешь господину Исааку о своих находках. Только подумай, мой друг, этот смышленый паренек нашел ночной горшок. Можешь тихонько сесть в уголке и посмотреть картинки.
— Не стоит насмехаться над скромным сосудом для мочи, — заметил Исаак, который с некоторым изумлением прислушивался к разговору. — Он может нам многое поведать об умершем юноше.
— Еще я нашел под кроватью чашку, — добавил Юсуф, прячась от насмешек епископа за книгой. — Я поставил ее на стол рядом с ночным горшком.
— Что еще он приготовил для нас? — спросил Исаак.
— На столе, папа? — уточнила Рахиль.
— Начнем оттуда. Опиши все.
— Подсвечник. Свеча догорела до глиняного держателя. Еще медная чаша, которую не мешало бы почистить…
— В ней что-нибудь есть?
— Кажется, остатки пепла.
— Дай ее мне. — Исаак взял маленькую чашу и пальцем ощупал содержимое на дне, затем растер их пальцами и понюхал чашу. — Благовония, смешанные с другими веществами.
— С какими именно? — поинтересовался епископ. — И с чего ему взбрело в голову жечь благовония в спальне? Неудивительно, что у нас неприятности!
В голове Исаака промелькнуло несколько предположений, некоторые вполне разумные, другие крайне невероятные, но он не был совершенно уверен и потому не хотел делиться со своими спутниками.
— Возможно, мне удастся выяснить, — пробормотал он. — А теперь надо проверить мочу.
— Почти уверен, — начал Исаак, когда они покинули комнату, — судя по тому, как умер юноша, и другим признакам, он принял некое ядовитое вещество. У его мочи очень горький вкус и едкий запах. Также полагаю, что он принял снадобье добровольно. Яд был в той деревянной чашке, а не примешан к еде или питью.
— То есть он убил себя? — спросил Беренгер.
— Не совсем. Полагаю, он выпил из чашки, будучи уверенным, что находящаяся в ней жидкость исцелит его. Зачем бы тогда он стал так убеждать вас, Ваше Преосвященство, в том, что совершенно здоров, если сам в это не верил? Если человек предпринял отчаянную попытку распроститься с жизнью, он либо сожалеет об этом и умоляет спасти его, либо твердо намерен осуществить свое желание и просит дать ему умереть. Лоренс же утверждал, что здоров.
— Что было в чашке, господин Исаак?
— Пока не знаю. Попрошу Рахиль поискать в книгах сведения о подобных ядах.
Золотистые лучи октябрьского солнца проникали в окно библиотеки, заливая своим светом тяжелую книгу, которую просматривала Рахиль. Тихий шорох за спиной заставил ее испуганно вскочить и оглянуться.
В дверях стоял бледный и напуганный Юсуф.
— Что с тобой? — спросила девушка, и в ее голосе было меньше участия к нему, чем к нищему у ворот. Но нищий не прервал бы ее на середине предложения и не напугал бы так, что все мысли вылетели у нее из головы.
— Госпожа Рахиль, — прошептал мальчик, — кажется, я совершил ужасный поступок.
— Подойди сюда, если собираешься шептать, — сердито приказала она. — Что ты натворил? Что-нибудь украл? — спросила Рахиль, понижая голос.
— Откуда вы узнали? — прошептал Юсуф, и вид у него стал еще более испуганный.
— Я не знала. Так что ты украл? — Рахиль схватила его за руку и подтянула к себе. Юсуф не сопротивлялся.
— Вот это. — Из-под рубашки он извлек сложенное в несколько раз письмо.
— Листок бумаги? — Рахиль с ироническим видом приподняла бровь. — Что ж, в нашем доме это не считается тяжким преступлением, во всяком случае, пока, поэтому можешь сделать нормальное лицо. Откуда ты это взял?
— Из комнаты умершего студента. Это письмо. Я не хотел его брать, госпожа Рахиль. Оно выпало из книги, которую я рассматривал, а потом вошел епископ, похожий на огромного…
— Это верно, — поддакнула Рахиль.
— Я так испугался, что сунул письмо под рубашку и забыл о нем.
— И все? — осведомилась Рахиль, пристально глядя Юсуфу в лицо.
Он покраснел.
— Нет. Я уже начал его читать, когда услышал голос епископа, — признался мальчик. — Это жуткое письмо.
— Ты прочел его до конца. — Это был не вопрос. Рахиль тоже бы прочла письмо, прежде чем признаться в своем проступке.
— Да, — виновато ответил Юсуф.
— Что ж, тогда посмотрим, что в нем. В конце концов мы единственные люди в доме, кто умеет читать. Мама, близнецы и слуги не умеют, а отец не видит. Давай сюда письмо.