— Возможно, ты права, любовь моя. Ему придется довольствоваться зятем.
— Ему надо найти для Сары жениха и обручить их. Так он сможет подготовить мальчика к работе в пекарне.
— Но, милая моя, ей всего десять лет, — возразил Исаак.
— Глупости! Моя мать была обручена в шесть, и жила счастливо, как большинство женщин.
— Но сейчас так почти никто не делает.
— И разве кто-нибудь в общине стал от этого счастливее? Появилось ли больше хороших семей и послушных детей, нежели было во времена наших родителей?
— Не знаю, милая. Мне известно лишь одно: я взял тебя в жены, потому что полюбил твой пылкий нрав, силу и красоту, а мои родители могли бы выбрать для меня совсем другую девушку. Которая выросла бы холодной, слабой и беспомощной.
Юдифь ничего не ответила.
Глава десятая
Когда они подошли к воротам, Исаак внезапно остановился и прислушался. Позади них раздались гулкие шаги.
— Кто это, милая? — спросил он. — Похоже на…
Юдифь обернулась и встревожено взяла Исаака за руку.
— Это Даниил, муж. Я боюсь за Эсфирь. Наверное, ей стало хуже.
Бледные щеки Рахили залил румянец, и она плотнее натянула на лицо накидку.
— Господин Исаак! — позвал старший сын пекаря. — Прошу вас на одно слово.
— Что-то с твоей матерью? Меня хотят видеть? — Исаак повернулся и собрался идти обратно.
— Нет, господин Исаак. Она выпила немного бульона, который ей принесла госпожа Юдифь, и спокойно уснула. Я очень признателен вам за доброту. — Даниил поспешно продолжал, не дав Исааку и Юдифи время ответить. — Я попросил служанку приглядеть за ней, а сам пошел за вами.
— Тогда нам будет удобнее говорить в доме у огня, — заметил Исаак. — Проходи.
— Спасибо, господин Исаак, — ответил юноша, и проследовал за ними во двор и вверх по лестнице в общую комнату. Юсуф проскользнул в библиотеку, а остальные вежливо заняли свои места.
Юдифь быстро удалилась на кухню позаботиться об угощении. Рахиль порозовела и, неловко извиняясь, последовала за Юсуфом, чтобы предложить помощь, которая ему вовсе не была нужна.
— И о чем же ты хотел поговорить со мной? — спросил Исаак, когда они остались одни. — Это касается матери?
— Нет, господин Исаак. Сейчас я за нее спокоен.
— Твой отец? Полагаю, он был очень расстроен.
— Отец очень меня тревожит. Он никогда не был терпеливым, жизнерадостным человеком, господин Исаак, но в последние недели его нрав становился все круче. Стоит мне прийти, он впадает в ярость.
Мать не в силах этого вынести и убегает в комнату. Весь удар достается Саре и ученику, но отца стали бояться даже мальчик и несчастная маленькая служанка. Опасаюсь, что ни вы, ни кто-либо другой не в силах умерить его гнев.
— Странная причина прихода к врачу, Даниил, — сухо заметил Исаак. — Сказать, что он не может тебе помочь. Но, возможно, ты ошибаешься. Ты спрашивал себя, почему твой отец так гневается?
— Не сомневаюсь, что он скорбит по Аарону, — ответил Даниил.
— Я так не думаю. Или его скорбь не так уж и сильна. Боюсь, твой отец допустил ту же ошибку, что и ты. Он чувствует себя виноватым в смерти сына из-за…
— Из-за того, что отослал меня из дома?
— Да. Однако лишение старшего сына того, что принадлежит ему по праву, не всегда приводит к смерти младшего, Даниил. Смерть Аарона была странной, но она не имела отношения ни к тебе, ни к твоей семье. Двое других юношей, друзья твоего брата, скончались так же.
— Друзья моего брата? Какие друзья? И они оба мертвы?
— Да, у твоего брата были друзья, хорошие друзья, хотя он изо всех сил старался скрыть их от тебя. Юноши, чьи семейные обстоятельства значительно отличались от ваших. Они оба были христианами, один — сын ткача, работал в мастерской отца, а другой — студент семинарии. Они умерли не потому, что ты стал наследником дяди. Скажи мне, — вдруг попросил Исаак, — твой брат не получал письма незадолго до смерти? Пугающего письма?